Под крылом судьбы

Светлова Ольга

– Небось... – Я не стал отрицать очевидное.

– А теперь ты мне вот что скажи. А не тот ли это друг, что зачастил в твой офис в последнее время?

Когда во главе разведки будут стоять женщины, в этом мире секретов не останется. Но и я не хуже Зои Космодемьянской, сдаваться не буду.

– Что ты имеешь в виду?

– Не что, а кого, – настаивала Света.

– Кстати, откуда у тебя информация о моих посетителях? – Лучшая защита – нападение.

– Не важно. – Светка капризно надула губки.

– Нет, говори! – В этот момент необходимо грозно нахмурить брови и крепко сжать кулаки.

В женщину природа генетически заложила панический страх перед грубой мужской силой. На самом

деле я даже представить не могу, как можно ударить женщину или ребенка, и Света об этом прекрасно знает, но все равно опасается. Хорошая вещь генетика! Понимаю, это запрещенный прием, но ведь и женщины используют запрещенные приемы – например, начинают плакать, зная, что мужчины не переносят их слез.

– Секретарша твоя сказала, – раскололась Светка и тут же спохватилась: – Нет, не она, ну, то есть она, но она ни в чем не виновата, это случайно получилось.

Пресловутая женская солидарность. Выбалтывают друг другу секреты и тут же сдают подельниц. Предложение поставить во главе разведки женщину я отзываю.

– Так, значит, в моем офисе появился стукач. – Эту фразу надо произносить с плохо скрываемой угрозой, чтобы Светке стало ясно о погубленной судьбе секретарши. Она вообще-то неплохая девчонка, но к Свете меня ревнует, поэтому и рассказала о Риме.

Расслабившись, я допустил ошибку. Света не преминула этим воспользоваться:

– Ты от ответа не уходи, рассказывай.

– Ты уже сама обо всем знаешь. Детали можешь уточнить в приемной.

– Ах так?! – Я мысленно приготовился к землетрясению с многочисленными жертвами или к началу третьей мировой войны. – Тогда послушай меня!

– Я весь внимание.

– Я ухожу! Понял? У меня, кстати говоря, три кандидатуры имеются. И все трое желают на мне жениться. И каждый из них покруче тебя, между прочим. Так что не ты меня бросил, а я тебя!

– Света! – Наступила пора поговорить серьезно. – Разве так важно, кто кого бросил? Если ты собралась замуж, то это просто здорово. Я считаю, что ты достойна быть счастливой и любимой женой и иметь самого лучшего мужа. Я никогда не пожалею о нашей близости. Наоборот, буду всегда с благодарностью вспоминать о тебе. Если мы решили расстаться, давай сделаем это по-человечески, без обиды и злобы.

В ответ Светка расплакалась. Нет, она элементарно разревелась, как девочка в песочнице, потерявшая любимую лопатку. Она плакала искренне, навзрыд, размазывая слезы по лицу, пытаясь что-то сказать в перерывах между приступами:

– Неужели... ты.... понимаешь... не.... не понимаешь... дурак... надеялась... тупой... давно ... я думала... кретин... друг у него... да она... как же я... подавись... не хочу... давно... люблю... тебя ...

Не выпендривайтесь в такие минуты, не стройте из себя настоящего мачо, засуньте подальше свое мужское самолюбие и железный характер. Постарайтесь оставаться человеком, не забывая, естественно, что вы мужчина. Это не догма и даже не правило. Это выстрадано.

– Успокойся, приведи себя в порядок, нам предстоит сумасшедшая незабываемая ночь. Идем в поход по ночным клубам. Но потом... Потом я отвезу тебя к тетке.

Она у меня умница. Через несколько минут раздался возглас:

– Куда подевался утюг?

Так определился новый этап в моей суматошной жизни. Подведя некоторые промежуточные итоги, я пришел к неутешительным выводам: своего основного капитала я лишился практически полностью (пришлось выплачивать и набежавшие проценты по «счетчику»; о них, к счастью, Рима не узнала), квартира «ушла» до лучших времен, арендованный мною офис пришлось вернуть хозяевам. Очень много усилий понадобилось на трудоустройство немногочисленного коллектива: секретаршу и водителя удалось пристроить в банк, главного бухгалтера и еще

двух человек – в партнерскую фирму. А Муся незадолго до этого самостоятельно покинул меня, заявив, что у него чутье на неприятности, – и, как видите, оказался прав. Многие из моих сотрудников не скрывали слез при расставании и заверяли, что вернутся при первом же полученном от меня сигнале. Не скрою, мне было приятно это слышать.

Позабавила завскладом Юля, искренне сокрушавшаяся о закрытии фирмы. Наши женщины устали носить ей валерьянку, а я растрогался до глубины души. Однако истинной причиной горя, как оказалось, стала ревизия склада, вскрывшая ощутимую недостачу. Но никто ее не осудил, она так страдала, что пришлось отпустить с миром. Согласитесь, для своей профессии она не сделала ничего необычного.

Я знал, что дядя Женя вскоре вызовет меня на разговор, – он не из тех, кто забывает об оказанной услуге. С другой стороны, мне не хотелось ставить его в неловкое положение, в конечном счете, помочь Риме было моим самостоятельным решением, мне этого хотелось, иначе и быть не могло. Получается, что дядя Женя ничем мне не обязан. При встрече постараюсь как-нибудь внушить ему это, не вдаваясь в излишние подробности.

Встреча состоялась почти по тому же сценарию, что и в последний раз. Но дядя Женя, усадив меня в кресло, задал неожиданный вопрос:

– Чем предполагаешь заняться?

О Риме ни слова. Удивительный человек.

– Пока не решил, придумаю что-нибудь.

– Есть такое государственное предприятие, занимающееся банкротством других предприятий, ты меня понимаешь? – Я кивнул. – Пойдешь туда.

Вообще-то я хотел заняться получением прибыли, или, другими словами, бизнесом, а не банкротством. Увидев мое замешательство, дядя Женя нахмурился.

– Что тебе не нравится, Олег? Сегодня банкротство – самое прибыльное дело. Ты газеты читаешь? Банкротству подвергаются предприятия, имевшие недавно рентабельность до пятисот процентов.

Та-а-ак, я почувствовал запах жареного (предпочитаю жареное вареному) и обратился в слух. Заметив это, дядя Женя оживился.

– Предположим, кому-то необходимо заполучить в собственность государственный завод или фабрику, подчеркиваю, в частную собственность. Просто купить – денег жалко или их не хватает. Что делают эти кто-то? Они доводят предприятие до, как говорится, последней черты: огромные долги по налогам, по зарплате работникам, невозвращенные кредиты банкам. У государства возникает сильнейшая головная боль: что делать с таким предприятием? Единственный выход – процедура банкротства. Имущество предприятия описывают и продают с аукциона. Обрати внимание, не само предприятие, а его имущество. В этом принципиальная разница. И занимается этим то самое государственное предприятие, о котором я сказал ранее. Каждому банкроту назначается уполномоченное лицо, задача которого продать имущество и рассчитаться с накопившимися долгами. И если вырученных денег не хватает, то, что ж, видно, не судьба. Но покупатели имущества, естественно, остаются в выигрыше. Чистое, незапятнанное предприятие, без каких-либо долгов и совсем не дорого. Теперь тебе все понятно?

Когда-то в детстве я прочитал у Маршака – помните? – «владелец заводов, газет, пароходов», и заявил отцу, что хочу быть таким же, за что и получил серьезный нагоняй в виде лекции о вреде оппортунизма в нашей коммунистической среде, классовом самосознании и т. д. От мечты я не отрекся, искренне надеясь заработать столько, чтобы иметь собственные «заводы, газеты, пароходы». Но, покрутившись в бизнесе, понял: чтобы заработать, надо иметь, а чтобы иметь, надо заработать. Порочный круг.

Я незамедлительно дал согласие. Дядя Женя, удовлетворенный моим ответом, продолжал напутствовать: