Под крылом судьбы
Шрифт:
– Понимаешь, мне, старику, как-то неловко вмешиваться в их отношения, – сказал он напоследок. – Вот я и подумал, может быть, ты сможешь помочь?
Мне, вероятно, следовало расспросить его, о какой сумме идет речь, кто и как «напрягает» Антона, сколько осталось времени для решения вопроса, но, взглянув на дядю Женю, я понял, что он ждет совсем другого. Не раздумывая, я решительно ответил:
– Да.
РИМА. Настоящий волшебник
Для моей семьи наступили черные дни. Однажды Антон вернулся только под утро.
– Я должен тебе кое-что сказать. Кредиторы обратились к помощи бандитов и требуют возврата долгов. Счетчик, как они сказали, уже включен.
Я молча слушала, а он продолжал говорить:
– Нам придется продать все наше имущество. Этих денег хватит только на то, чтобы погасить треть долга. Возможно, чем-то поможет мой отец. Что делать дальше, я не знаю.
На его глазах выступили слезы, но Антон не из тех, кто может позволить себе такую слабость. Он взял в себя в руки.
– Я виноват перед тобой. Прости, если сможешь. Ты вернешься к своим родителям, с разводом с моей стороны проблем не будет.
Я растерялась. О чем он говорит? Выходит, он предлагает мне уйти? Как благородно!
– Не надо так говорить, Антон. – Я погладила мужа по плечу и без особой веры в успех добавила: – Я поговорю с папой, может, и он чем-нибудь поможет.
– Исключено, – отмахнулся от моих слов Антон. – Я ослушался твоего отца, и ждать от него помощи не стоит.
Нам, женщинам, все-таки легче. Мужчины носятся со своей гордостью, как спортсмены с олимпийской медалью, порой обрекая себя на невыносимые страдания. Обычная, простая человеческая просьба ими воспринимается как нечто унизительное, способное нанести ущерб их бесценной и бесконечно превозносимой гордости.
Я немедленно отправилась к папе. Я рассказала ему все: как Антон создал свою фирму, как ему вначале не везло, как потом ему попались перспективные клиенты, как мы ездили в Париж, чем кончились наши переговоры и, наконец, о его распухшем глазе. Папа глубоко вздохнул, надолго задумался, а потом сказал:
– Послушай внимательно, дочка, и ответь мне – только, пожалуйста, честно.
Вообще-то я всегда старалась быть честной с папой, кроме тех вещей, которые ему знать не положено по той простой причине, что он мужчина. И папа, как мне казалось, всегда соблюдал этот паритет, не задавая неприятных вопросов. Но сегодня он впервые нарушил нашу негласную договоренность:
– Ты ведь не любишь Антона, верно?
Возможно, в любой другой ситуации я набралась бы смелости и честно все рассказала. Но не теперь.
– Папа, мой муж в беде, – ответила я отцу. – И я вместе с ним. Вместе. Что еще ты хочешь от меня услышать?
– Мне этого достаточно, – вздохнул он и, выдержав паузу, добавил: – Но на вопрос ты не ответила.
Я промолчала.
– Хорошо, – кивнул отец, не дождавшись от меня ответа. – Надо подумать, что можно сделать.
Началась чехарда ужасных событий. Обожаемый Антоном автомобиль исчез первым. Антон с грустным смехом рассказывал,
– Я сначала встал в проходе, и каждый входящий в трамвай посчитал своим долгом пихнуть меня в спину. А затем все пассажиры приняли меня за идиота, когда я стал выяснять стоимость проезда!
Исчезновение автомобиля я приняла стоически, но когда из дома стали выносить мебель, в том числе мое любимое кресло-качалку, я не выдержала и расплакалась. Антон, переживающий не меньше моего, крепко встряхнул меня и с металлом в голосе произнес:
– Я тебя предупреждал. Ты должна ясно осознавать – твой муж неудачник!
И взяв себя в руки, добавил:
– Прости. Ты молода и красива. У тебя все должно получиться. Так что давай расстанемся.
Он меня уже достал. Я так и сказала:
– Ты меня достал! Если хочешь избавиться от меня, так и скажи, только не изображай из себя благородного дона Педро или какого-нибудь Родригеса из мексиканского сериала.
Антон растерялся и даже развел руками.
– Ну, прости меня. Прости.
– Еще добавь «дорогая», тебе так нравится это идиотское словечко!
Он попытался меня обнять, но я оттолкнула его и ушла на кухню, чтобы не видеть всего этого ужаса.
В тот же вечер Антон сообщил, что в ближайшие дни мы переезжаем жить к его родителям. О моих и речи быть не могло. Мой в прямом смысле слова бедный муж продолжал оставаться гордым. Может, поэтому я и не ушла от него?
– Но почему нам не снять небольшую квартирку? – недоумевала я.
– Потому что у нас нет денег, доро... – начал было произносить ненавистное словечко Антон, но тут же осекся: – Все, что я зарабатываю, должно уходить на погашение долгов.
Я готова, как жена декабриста, стерпеть все бытовые трудности, но только не его папочку. Говорят, даже сталь имеет свою усталость и ломается. А я всего лишь человек. К сожалению, и от моего папы не поступало обнадеживающих сообщений. «Он на самом деле не волшебник, а так хотелось бы», – с грустью подумала я.
– Квартиру мы все-таки снимем, как-нибудь проживем, – я попыталась переубедить мужа, а мысленно добавила: «Мои родители не оставят нас без поддержки, я папу знаю».
– У тебя на это только три дня, – сообщил Антон, – не уверен, что что-то получится.
В этот момент зазвонил телефон. Переговорив с кем-то, Антон, впервые за последние дни широко улыбнувшись, сообщил:
– Не три дня, а целых две недели. Мне неожиданно предоставили отсрочку! – Но тут же призадумался: – Странно это.
– Вот видишь, – обрадовалась я, – не уверен, не обгоняй. Две недели!
Признаюсь, во мне появилась уверенность еще и потому, что в эту минуту я вспомнила об Олеге. Он не подведет моих ожиданий, я в этом нисколько не сомневалась.
Ничего не сказав Антону (а вы бы на моем месте сказали?), я направилась к Олегу. Но по дороге к нему моя уверенность стала улетучиваться. Безусловно, я сильно волновалась. Просить о помощи унизительно, а мне приходилось делать это впервые. Кроме того, меня беспокоили воспоминания о нашей последней встрече. Его попытка казаться гордым и недоступным пугала возможным унижением.