Под маской любви

Пол Фиона

Фалько придвинулся к Кассандре так близко, что она могла бы смотреться в его глаза. Даже в полумраке было видно, какие они синие. Через мгновение, показавшееся обоим вечностью, шаги послышались снова, но теперь они удалялись. Незнакомец ушел.

— Слава богу, — прошептал Фалько. — Идем отсюда.

— Там человек, — выдохнула Кассандра, не в силах отвести взгляд от зловещего таза. Мертвая рука была мускулистой и волосатой. — Мужчина.

— Он мертв, а мы живы, — отрезал Фалько, успевший пересечь комнату и почти добравшийся до двери. — Идем же.

Кассандру

не нужно было уговаривать. Пробираясь к выходу, она боролась с подступающей дурнотой и спрашивала себя, могло ли то, что осталось от Ливианы, оказаться в одном из них этих огромных тазов. Фалько ждал на пороге. В коридор они вышли вдвоем. Слева осталась комната со сломанным ставнем, единственный путь к спасению. Справа, вдалеке, еще виднелся свет фонаря незнакомца.

Переступив порог комнаты, девушка в нерешительности остановилась, но Фалько схватил ее за руку и рванул влево. Сзади снова послышались шаги.

— Он идет! — пискнула Кассандра и бросилась в темноту, чтобы опередить волну паники, готовую накрыть ее с головой.

— Пошевеливайся, — откликнулся Фалько.

Они ворвались в комнату, чудом не зацепив стол с выпотрошенной собакой. Фалько с удивительной легкостью вскочил на подоконник и протянул руки Кассандре. Ей почти удалось уже подтянуться, но край плаща зацепился за что-то острое. Девушка изо всех сил пыталась освободиться, но не тут-то было.

— Я застряла.

Сердце Кассандры выстукивало бешеный ритм. Только не оборачивайся! Разумеется, она обернулась. Высоколобый появился в дверном проеме. Еще несколько шагов, и он ее настигнет. Девушка в отчаянии повернулась к Фалько. Она хотела что-то сказать, но с губ срывались лишь невнятные всхлипы.

— Кто здесь? — позвал незнакомец, и от звуков его голоса сердце Кассандры почти перестало биться.

Художник схватил девушку за локти и потянул с такой силой, что едва не вывихнул ей руки. Ткань порвалась с оглушительным треском. Едва ноги Кассандры коснулись мостовой, как она бросилась бежать и смогла перевести дух лишь тогда, когда оказалась на борту гондолы, которая дожидалась их у причала. Когда Фалько помогал своей спутнице забраться в лодку, нож выпал из ее кармана на дощатый настил.

Юноша вскинул бровь, но ничего не сказал, молча прыгнул на платформу и принялся яростно грести.

Кассандра успела подобрать нож и спрятать в складках плаща.

— Быстрее! — умоляла она, страшась, что высоколобый вот-вот появится из-за угла.

Мысли роем носились в ее голове. На месте Ливианы в фамильном склепе лежит страшный, раздувшийся труп с алым крестом на некогда прекрасной груди. Неужели они только что видели убийцу? Неужели зловещее послание написано его рукой? Пока Фалько боролся с течением, девушка не отрывала взгляда от берега.

— Он идет? — спросил художник. Впервые с их встречи на кладбище в голосе юноши вновь слышался страх.

— Я его не вижу, — ответила Кассандра. Гондола свернула в боковой канал, и таинственный дом исчез за стенами громоздившихся на берегу лачуг. Однако

девушка смогла немного успокоиться только тогда, когда Большой канал остался позади и лодка вошла в лагуну.

— Я… я не понимаю… — Кассандра не могла унять дрожь, зубы у нее стучали. — Что это за место? Чем они там занимаются?

— Не знаю, — мрачно ответил Фалько.

— Тебе не кажется, что нам надо вернуться? — Девушке становилось жутко от одной мысли о странном доме, но там могла оказаться Ливиана. — Привести стражников…

— Ты, наверное, шутишь, — недоверчиво произнес Фалько. — Я к тому дому и близко не подойду.

— У нас не получится сделать вид, будто ничего не было, — сдержанно проговорила Кассандра, глядя в темную воду лагуны. — В огромных тазах были… части чьих-то тел. Это колдовство или что-то того хуже.

— Никакого колдовства не бывает, — возразил юноша не слишком уверенно. — А эти части не обязательно человеческие. Скорее уж, собачьи. Ты же видела пса на столе.

— А как же тот таз? — гневно спросила Кассандра. — В нем была человеческая рука, а не собачья лапа. И не важно, кто сотворил такое: люди, вампиры или демоны. — Голос девушки дрогнул. — А если это они забрали Ливиану? Я не брошу свою подругу на растерзание чудовищам.

Больше всего на свете Кассандре хотелось оказаться сейчас в своей постели, на гладких простынях, под теплым одеялом. А впрочем, нет. Больше всего на свете ей хотелось проснуться и убедиться, что все события этой ночи — страшный дом, высоколобый, разрезанный пес и мертвая рука — просто ночной кошмар. К счастью, впереди уже маячил Сан-Доменико. Фалько отложил весло и обнял девушку за плечи. Прошла не одна минута, прежде чем он заговорил. Гондола медленно причалила к берегу и лениво закачалась на ласковых волнах.

— Кассандра, — медленно начал Фалько, — я и сам не знаю, что это за место. Но одно мне известно точно: вампиры и демоны ни при чем. Что бы ни происходило, это дело рук человека. Творение пытливого человеческого ума. Или безумия… Но, несомненно, человеческого.

Пытливый ум? Так вот почему едкий запах показался ей таким знакомым. Бальзам. Ну конечно, это был бальзам. Так пахло от куртки ее отца, когда он возвращался домой после своих исследований. Это вещество то ли обеззараживало, то ли консервировало, то ли еще что-то в этом роде.

— В тазах был бальзам, — дрожащим голосом проговорила девушка. — Я узнала запах. Им пользовался мой отец. Он изучал медицину.

— Понятно, — кивнул Фалько. — Значит, человек, которого мы видели, скорее всего, лекарь или хирург. В том доме он проводит свои изыскания.

— Все равно это ужасно, — возразила Кассандра. — Он потрошит людей и зверей. За такое отлучают от церкви.

— Мы не в Риме, Кассандра. Венеции угодно то, что идет на благо Венеции. — Фалько поднял весло и оттолкнул гондолу от берега. — Если мы пойдем к стражникам, нам придется рассказать, как мы проникли в чужое жилище. И тогда нас самих бросят в тюрьму. Давай оставим все как есть.