Под маской любви
Шрифт:
Потом раскрыла дневник и принялась выводить на странице имена: Ливиана. Мариабелла. Фалько. Анджело. Максимус. София. Дюбуа. Донна Домачетти. И наконец Феличиана. Немного поколебавшись, она вписала еще одно имя: Кассандра.
Что их объединяло? Ливиана не была знакома почти ни с кем из рокового списка. Впрочем, почти все перечисленные в нем персоны не были знакомы между собой. Мариабеллу и Софию убили и вырезали у них на груди крест. Феличиана бесследно исчезла. Фалько и Анджело разделяли некую мрачную тайну, связанную с могилами и мертвецами. Личный лекарь Дюбуа наверняка знал и Мариабеллу, и Софию. Не исключено даже, что он их лечил. Но если
Фалько обещал поведать всю правду о своих делах с Анджело. Возможно, это и был кусок мозаики, которого не доставало для полноты картины. Кассандра силилась припомнить их разговор у заброшенной часовни. Анджело говорил что-то насчет следующей ночи, но она почти ничего не расслышала.
Часовня не давала Кассандре покоя. Девушке казалось, что она была в этом месте раньше. Кассандра закрыла глаза, и перед ее мысленным взором возникла разбитая статуя, выщербленные стены, маленькое кладбище за оградой. Прежде ей не приходилось бывать в этой части города. Девушка открыла глаза и быстро заморгала: комната плыла и качалась. Должно быть, вино оказалось слишком крепким, а ведь она выпила целый бокал. Что ж, по крайней мере, вино гораздо приятнее на вкус, чем настойка Томмазо.
Погодите-ка! Когда друзья Фалько застали их врасплох в мастерской, кто-то из них упомянул часовню. Речь шла о раскопках и запахе смерти. Что же это? Очередное совпадение? Или в заброшенной часовне и впрямь затевалось что-то недоброе?
Нарисса заметила, что бокал госпожи опустел, и принесла из кухни початую бутылку. Кассандра приметила, с каким вожделением старшая камеристка посматривала на рубиновый напиток, и тут ей в голову пришла замечательная мысль.
— Хочешь немного выпить? — с невинным видом предложила Кассандра.
В глазах Нариссы вспыхнул алчный огонек и тут же погас.
— Мне нельзя, синьорина. Но все равно спасибо.
— Отчего же? — искушала ее Кассандра. — Никто не узнает. Тетушка давно спит. Пара глотков тебе не повредит.
А где пара глотков, там и бокал, и не один…
— Что ж, как скажете.
Служанка осторожно встала и принесла себе бокал, поминутно оглядываясь, словно в библиотеке могли прятаться какие-то лазутчики. Затем плеснула себе немного вина и вернулась к рукоделию. Руки Нариссы стремительно порхали над шитьем.
Когда бокал камеристки опустел, Кассандра без лишних слов наполнила его снова. Нарисса прикончила вино прежде, чем девушка успела отпить из своего бокала. Она налила еще, и служанка снова выпила.
Допив вино, служанка уронила голову на грудь и захрапела. Кассандра торжествовала. Впервые за целый день у нее появился шанс вырваться, на свободу, и им надо было непременно воспользоваться. Если ее поймают, заключение в палаццосменится заточением в спальне. Или того хуже: Агнесса убедит Луку больше не откладывать свадьбу.
Кассандра вырвала из дневника страницу и принялась писать записку Фалько:
«Фалько! Я не смогу прийти к Столпам Правосудия. Тетя держит меня взаперти. Но я могу постараться выбраться в сад, когда все уснут. Если я все же не появлюсь — то только потому, что мне не удалось выйти незамеченной, а не потому, что я не хочу тебя видеть.
К.»
Она
А потом отправится к заброшенной часовне.
Девушка бросила взгляд на камеристку. Нарисса сладко спала, опустив подбородок на грудь. Рукоделье готово было соскользнуть с ее колен.
Кассандра на цыпочках выбралась из библиотеки. Стоит ли рискнуть и подняться наверх за плащом? Она решила в очередной раз позаимствовать плащ Сиены. Закутав плечи в шерстяную накидку, она спрятала дневник в карман, захватила фонарь и огниво, отперла дверь черного хода и медленно открыла ее, стараясь двигаться беззвучно. Если Агнесса поймала бы ее в данную минуту, всем надеждам пришел бы конец.
Кассандра вышла за порог и растворилась в ночи.
Глава двадцать вторая
Черная Смерть являет себя в круглых нарывах размером с яйцо по всему телу, лихорадке и побледнении кожи. Муки больного столь ужасны, что неизбежную кончину он принимает как избавление.
Кассандра, словно ветер, неслась по тропинке, ведущей в деревню. Ей предстояло выяснить, нет ли Фалько в таверне, и покинуть остров, прежде чем ее хватятся. Покидая палаццо,девушка убедилась, что все домочадцы спят, но кто мог знать наперед, вдруг кто-то из слуг зайдет зачем-то в библиотеку и обнаружит там Нариссу? Кассандра чувствовала себя немного виноватой. Старшую камеристку ждал серьезный нагоняй или что похуже, если бы беглянку поймали. Особенно если бы ее поймали за кражей лодки.
Но Кассандра знала, что ее не поймают.
По дороге она убеждала себя, что у нее хватит сил править лодкой, чтобы без посторонней помощи пересечь лагуну. Сомнения оставались, но рискнуть стоило.
Кассандра надеялась, что в часовне ей удастся наконец нащупать нить, которая поможет размотать клубок зловещих тайн.
Заглянув в «Клинок и море», она бегло осмотрела помещение, скользнула взглядом по столам. Фалько там не было. Тогда Кассандра подошла к хозяину таверны. У него была серебряная серьга в ухе и татуировка в виде черной звезды на каждом пальце.
— Ищете кого-то? — спросил он.
Кассандра старалась не смотреть на серьгу.
— Я бы хотела оставить записку для Фалько. Вы его знаете?
Трактирщик кивнул:
— Фалько из Падуи? Паренек Томмазо? Конечно знаю.
Кассандра поспешно протянула хозяину листок и торопливо добавила к нему серебряную монету.
— Этого хватит?
Трактирщик, осклабившись, сунул монету в карман и убрал письмо. Кассандра заметила, что во рту у него не хватает многих зубов. А тот уже успел забыть о ее существовании, переключившись на одноглазого старика, требовавшего, чтобы ему снова наполнили кружку.