Под маской зла
Шрифт:
– Ну, началось… – покачал головой Берн. – Теперь или одно, или другое. Либо глаза друг другу выцарапают, либо целоваться в палатке улягутся ещё на полчасика.
– На два с половиной! – недовольно проворчал гном.
– Что? Цверги не самые быстрые в мире любовники? Ай-яй-яй, как же так, – саркастично цокнул языком Бернхард.
– А что же случилось с бароном… как там… штом-фон Румпельштинцхеном? – поинтересовалась у него Ассоль.
– Барон он, как же… – закатил глаза, фыркнув, анимаг, стоя в сторонке и поглаживая лошадей.
– Бернхардом Арне фон Штрауцфербергом Третьим? – уточнил тот на
– Ага, – кивнула девушка.
– Разорился… Вот всё, что осталось, – потянув за цепочку, показал он сверкающий самоцвет под тон его глаз. – Изумруд под названием «Дар Кетцалькоатля» или же «Сердце Тескатлипоки». Это божества такие на землях людей-птиц, что жили в Урде когда-то. Один всегда сражался с другим. И по легенде, типа, вырвал у него сердце.
– Мерзость какая! Жуть! Так ещё и язык сломаешь выговаривать… Что его, что барона, оба хороши, нашли друг друга… – пробубнила Ассоль. – К нам тоже один аристократ привозил какой-то божественный камень, выставляя на показ под стеклом всем желающим. Так тот куда проще звался – Рубин Молоха. Хотя я вот ни про какого Молоха никогда не слышала…
– Окунусь по-быстрому в форме ягуара, может, ещё рыбки нам в дорогу поймаю, – заявил им Вильгельм, ощущая себя как бы лишним в компании: двое ссорятся, две беседуют, один он сидит неприкаянный, нужный лишь чтобы прикинуться злодеем из знати, ищущим Братство безликих.
– Бобром давай, запруду устрой, – посмеивался Аргон. – Я тоже метнусь кабанчиком, испугаюсь… э-э-э… искупаюсь чуток, раз вода тёплая. Цверги и в ледяной воде могут! Мы – самый морозоустойчивый народ Иггдрасиля! Но я вот как-то больше по тёпленькой.
– С ногой осторожнее, – вдогонку анимагу крикнула Шанти.
– Кошки же не любят воду, – поглядела на неё девчонка с волосами оттенка свежей хвои.
– Ягуары любят, живут в джунглях влажных лесов, где даже на кайманов охотятся. Им водоёмы – комфортная среда обитания, – отметила та.
Ночной гость
Нагнать лорда из-за такой задержки в пути компании не удалось. Но об этом волновался лишь Вильгельм, ведь у него было поручение о слежке. Ассоль вообще торопилась не в Аргус, а поскорее в столицу. Но до той можно было добраться, отправившись по реке, так что в целом путешествие девушку устраивало. Гном-музыкант и цыганка и вовсе никуда не торопились.
Задумчивый и угрюмый Бернхард размышлял над планом, что им делать в Аргусе, когда они доберутся до портового городка. Каких-то связей и знакомых у него не было. Отличительных погон и знаков отличия со времён службы в страже Далкастра либо не сохранилось, либо с собой не было. Зная его, можно было бы предположить, что он в любом случае пропил всё то, что вообще у него когда-либо было.
Не дойдя к ночи до города, компания решилась на ещё один привал, чтобы продолжить путешествовать со свежими силами. Берн хотя бы знал карту, так что не возражал. До города было ещё весьма далеко. А то, будь он в паре часов езды, имело смысл завалиться туда и посреди ночи, снять по-быстрому комнаты и проспать до утра. А там уж, когда бы все проснулись, и соображать на трезвую и выспавшуюся голову над планом действий.
Сейчас же это уже не имело значения. Расположились на полянке возле опушки небольшого
– Давай, девочка-друид, сотвори какое-нибудь зелёное пламя да подпали эти ветки, – попросил Аргон.
– Грубо ты как-то с ней, – заметила цыганка. – К другим, мол, «сударыня», а с Ассоль…
– Не доросла ещё до «сударыни», – усмехнулся гном. – Ну, не стой, давай, наколдуй уже что-то.
– Я попробую… – сконцентрировалась неловко ощущавшая себя девочка, направив руки вперёд, к дровам, пытаясь выпустить из ладоней переплетающийся поток зелёной энергии.
От всего этого сухие полешки и ветки лишь «оживали», расцветая, укореняясь, наливаясь почками или покрываясь мхом. Аргон ругался, топая ногой, пыхтел, потом вспоминал, что ругаться нельзя, каялся за своё поведение и снова негодовал, принеся ещё новых дров.
– Она тебе не пиромаг, – наконец нарушил молчание Вильгельм. – Это должно делаться по-другому. Концентрированный свет, как у светлячков.
– Поняла, – кивнула девочка, сотворив ворох ярких порхающих искр, некоторые из которых парили в воздухе, освещая всё, другие опадали на сухие ветки и поджигали их. Вспыхивало сначала зеленоватое пламя, а потом оно быстро переходило в естественный для огня рыжий цвет.
– Получилось! – обрадовалась Ассоль.
– Смотри-ка, не безнадёжна! Снизошло-таки благословение Логе-огнебога! – заключил гном, хлопнув в ладоши и начав копошиться в своих мешках. – Ну, благослови нас всех Фригга и прости, Вотан, нам все прегрешения!
– Спасибо, – кивнул Вильгельм Шанти в благодарность за массаж и неторопливо поднялся, глядя уже на Ассоль. – Идём-ка, девочка, потренируемся, – приобняв её за плечи, повёл он её подальше от костра.
– Ура! – воскликнула ещё более радостно дочка друида, двигаясь рядом.
Они расположились на той же поляне чуть поодаль. Присели в позе медитации друг напротив друга, концентрируясь на потоках внутренней энергии. В конце концов обращение в животных тоже требовало определённого запаса внутренних сил, как и любое чародейство. Вильгельм же был именно анимагом, а не оборотнем-перевёртышем. Не зависел от фаз луны и иных астрономических явлений, не нуждался в затяжных ритуалах, меняя форму довольно легко, но, помимо этого, не обладая ещё какими-то чарами: не создавал сверкающих шаров или энергетических лучей. Вся его сила была направлена внутрь себя и на собственный облик.
– Говоришь, отец твой работал с тотемными духами? Оборачивался? – уточнил аристократ.
– Да, волков отгонял… – ответила девочка. – У нас не было фермы или животных, но всё равно домик был неподалёку от леса, поэтому было опасно. И требовалось время от времени делать такой защитный ритуал. Маму вот защитить не сумел… – опустила она голову.
– Выше нос! Значит, и ты также можешь. Если уж не оборачиваться… – начал было Вильгельм.
– Не хочу оборачиваться! Бегать с наполовину звериным рассудком, очнуться голой непонятно где… Хочу колдовать, – воскликнула Ассоль.