Под небом Арктики
Шрифт:
Но это — лишь начало. В работе ветра бывают не только минутные, но и часовые перерывы, иногда в продолжение многих часов. Как бороться с этим? Аккумулятором номер второй. Это обычный электрический аккумулятор.
Далее идут перебои в подаче энергии ветра, которые могут длиться днями. И на сцену выступает аккумулятор номер третий. Вы знакомы с электролизером Шмидта? При прохождении электрического тока через подкисленную или щелочную воду вода разлагается на кислород и водород. Электролизер Шмидта, преследующий эту цель, состоит из чугунных пластин с закраинами, свинченных с асбестовыми прокладками
Кислород — «побочный продукт» — идет на различные нужды, водород же служит горючим для газового двигателя с его динамо.
Наконец, имеется еще один резервный, обычный тепловой двигатель, скажем, на нефти, со своей динамо. Но к нему почти никогда не приходится прибегать.
Так была разрешена проблема выравнивания непостоянства энергии ветра. Эти аккумуляторы могут быть применены к ветрякам любой конструкции. Суть изобретения — в комбинированных способах аккумулирования энергии ветра.
– И ветер тянет «Тайгу» без отказа? — спросил Игнат.
Симаков нахмурился.
– Бывают все же заминки, — сказал он как бы нехотя. — Приходится тогда отстаиваться, чтобы запасти энергию в аккумуляторы. Но таких случаев было мало. Ведь у нас по ходу работ бывают длительные остановки, во время которых мы и можем запасать большие количества энергии.
– Итак, проблема энергии более или менее разрешена. А какая была вторая трудность при проектировании вездехода? Механизм передвижения? — спросил Бугаев.
– Да, но с этой проблемой интереснее всего было бы познакомиться, «поплавав» на нашем корабле.
6. Джим осматривает корабль
Игнат отправился в радиорубку справиться о Семенове и Доронине, а Джим занялся осмотром необычайного сухопутного «корабля».
Вдоль всего корпуса шел коридор. Стены и двери коридора — из серого матового металла. На потолке — лампы в кубических стеклянных абажурах, сделанных словно из кусков льда. На полу — линолеум. Чисто, как в больнице. На двери, против кают-компании, — черная блестящая табличка с надписью на русском языке. Джим осторожно приоткрыл дверь. Никого. Большая, как кают-компания, комната в три окна-иллюминатора. Все стены уставлены полками. На них папки, ящики с номерами. Ряды стеллажей, заполненных такими же ящиками. Какой-то склад…
Соседняя каюта — амбулатория. Джим заглядывает и сюда. Стены и мебель сверкают белизной. Хирургический стол. Стеклянный шкаф с набором медицинских инструментов. Рентген, кварц и еще какие-то неизвестные Джиму аппараты. Рядом на стене — мраморная распределительная доска с рубильниками и выключателями, амперметрами, вольтметрами. Под стеклянным колпаком — микроскоп. В углу — весы.
«Неплохое медицинское оборудование для такого небольшого экипажа», — думал Джим.
Третья комната — лаборатория. Джим уже смело открыл дверь, полагая, что никого не застанет.
– Ах, простите… — смущенно говорит он и закрывает дверь. За дверью слышен смех и как будто слова: «Куда же вы?
Джим перешел на другую сторону коридора и осторожно постучал в дверь, на которой была табличка с надписью «Клуб». «Войдите», — глухо послышалось ему. Он приоткрыл дверь. Комната была пуста. Неужто это та девушка услышала его стук и отозвалась? Почему он так взволнован? Хорошо, что здесь никого нет.
Всю стену занимает экран телевизора. Большой ламповый приемник. В углах комнаты два настольных бильярда с блестящими шарами — шарикоподшипниками. Стеклянный шкаф. В нем пинг-понг, шахматы, домино… Ковер во всю комнату. Мягкие кресла. Занавески на иллюминаторах. Красивая люстра. Сидя в этой комнате, трудно представить, что находишься в «непроходимых» сибирских лесах, за тысячи миль от городов и железных дорог.
В среднем этаже осталась одна неосмотренная каюта — библиотека. Джим направился туда. В библиотеке он застал врача Дубровину. Она извлекала из радиобильдаппарата листы газеты «Правда».
Наконец Джим спустился по трапу в нижний этаж. Здесь находились электрифицированная кухня, машинное отделение, склады провианта, горючего, запасных частей. Здесь же, в отдельной кладовой, Фома хранил шкуры убитых на охоте животных и целую коллекцию ружей, ящики с патронами, охотничьи ножи… Осмотр кончен. Джим поднимается на второй этаж. В коридоре встречает Бугаева.
– Все в порядке, — говорит Игнат. — Наш аэроплан вылетел вперед. Семенов чувствует себя молодцом. Идем на палубу.
7. Пленники огня
К Симакову подошел Фома:
– Гарью пахнет, капитан.
– Я ничего не чувствую, — сказал Симаков, нюхая воздух.
– У меня ноздри старого таежника. Сегодня ветер на юг, а потянет на север, и вы почувствуете, — ответил Фома.
– Ну, что тебя беспокоит? — спросил Симаков. — Наверное, охотники костер развели.
Фома неопределенно закивал головой.
– Все может быть, — ответил он. — А только… не лучше ли нам выбраться отсюда поскорее?
– Ты думаешь, что в тайге пожар? — уже с некоторым беспокойством спросил Симаков.
– Пахнет, да! — за бородатого штурмана ответил Джим, втягивая воздух широкими ноздрями. Почувствовали запах гари и Бугаев и Симаков.
– Пожалуй, ты прав, — сказал капитан. — Надо удирать.
По сучьям деревьев, с лиственницы на лиственницу, прыгали с испуганным писком белки. Их было множество, и все они неслись на север, убегая от пожара. Внизу по просеке мчались три зайца. В стороне, в чаще, показался большой медведь. Он вышел на просеку, встал на задние ноги, понюхал воздух и, вновь тяжело опустившись на передние, поспешно зашагал в лес, с необычайной быстротой поворачивая свое тело.