Под несчастливой звездой
Шрифт:
Лет десять назад он вылечил сына сепаха и ему предложили должность личного врача. Но старик отказался, предпочтя уединение пустыни дворцовой суете. Он считался наиболее опытным из всех врачей княжества. Вот почему Тусет страшно удивился, услышав такие слова из его уст.
— Но ему же было лучше! — всхлипнула супруга Дежефраа. — Вчера он даже посетил храм!
— Я думаю, это колдовство, — тихо проговорил лекарь, обведя всех пристальным взглядом.
— Колдовство! Как колдовство? — в один голос вскричали слушатели.
Среди
— О чем ты говоришь, Пуатхотеп? — ужаснулся второй пророк. — Наш Джедефраа давно страдал от болезни сердца и легких.
— Да, — согласился лекарь. — Но от этих болезней так не умирают.
Он кивнул на кровать, где восковой куклой лежал несчастный старик, и его пожелтевшая грудь лишь чуть вздымалась от слабого дыханья.
— О боги! — вскричала женщина, и её подведенные глаза едва не вылезли из орбит. — В моем доме злое волшебство? Черная магия?
— Тихо! — зашипел Тусет. — Ты хочешь, чтобы от тебя разбежались все слуги, госпожа?
Собеседница попыталась взять себя в руки и быстро-быстро закивала головой. Потом он обернулся к мрачному насупленному Пуатхотепу.
— Ты уверен в своих словах, уважаемый? Что мне сказать первому пророку?
— Я смертный, значит, могу ошибиться, — помолчав, проговорил он. — Подождем, сегодня или завтра все будет ясно.
Второй пророк еще раз посмотрел на несчастного верховного жреца и, поклонившись, вышел из комнаты.
Обратно в храм Тусет почти бежал, стараясь вспомнить, когда он в последний раз слышал об обвинениях в колдовстве. На память приходила только казнь наложницы владыки сепа Газели восемь лет назад. Эту историю долго рассказывали по всей стране.
Несчастная девушка, обиженная долгим невниманием господина, изготовила куклу из воска с добавлением крови и волос князя, чтобы пробудить в нем уснувшую страсть. А тот, как назло, в это время приболел. Кто-то из подруг донес, и наложницу схватили. Та во всем призналась, ей отрубили голову, а тело бросили в пустыне.
Другие подобные случаи происходили еще раньше и касались в основном Келл-номархов или высоких сановников. Правда, простолюдины тоже иногда пытались сводить счеты друг с другом с помощью колдовства, но никто из образованных людей никогда не воспринимал это всерьез.
На храмовом дворе оказалось необычно пустынно. То ли от небывалой жары, то ли еще по каким причинам торговцы позакрывали лавочки и разошлись. В храме стояла напряженная тишина, помощники жрецов и слуги ходили на цыпочках, разговаривали шепотом, то и дело оглядываясь. Очевидно, неприятность с «малой святыней» все-таки стала известна, несмотря на усилия Сетиера сохранить все в тайне.
Жрецы почти в полном составе собрались к комнате отдохновения. Считалось, что
Увидев Тусета, он жестом заставил всех замолчать.
— Ты рассказал Джедефраа о случившемся?
— Нет, — ответил тот в полной тишине. — Верховный жрец умирает.
— Что? Как? Он же вчера был здесь?!
Первый пророк вцепился в подлокотники кресла, сразу став похожим на нахохлившуюся хищную птицу.
— Ты его видел?
— Да, — кивнул Тусет. — Он очень-очень плох.
— Надо послать лекаря, — предложил жрец-чтец.
— У него Пуатхотеп, — сказал второй пророк.
— Не знал, что старик еще выбирается из своей норы, — буркнул кто-то из собравшихся.
— Ничего удивительного! — повысил голос первый пророк. — Он и раньше часто навещал Джедефраа.
— А в храм не зашел, — продолжал бубнить тот же голос.
Не обращая на него внимания, первый пророк спросил у Тусета:
— Ты с ним разговаривал? Неужели нет никакой надежды? Верховный жрец и раньше часто болел.
— Пуатхотеп думает, что это колдовство, — ответил второй пророк.
В комнате повисла мертвая тишина, стало слышно, как в углу жужжит попавшаяся в паутину муха.
— Наш верховный жрец — жертва магии? — решился уточнить первый пророк.
— Так говорит Пуатхотеп, — развел руками Тусет.
— Не может быть! — вскричал жрец-чтец. — Он же верховный жрец Сета и находится под его покровительством. Неужели великий бог не способен защитить своего любимого сына от какого-то колдовства?!
Все собравшиеся в комнате посмотрели на раскрасневшегося оратора, кто с иронией, кто с удивлением, а Сетиер с откровенным презрением.
— Мы должны немедленно навестить его, — предложил кто-то. — И самим все узнать.
— Не нужно! — поднял руку второй пророк. — Пуатхотеп велел передать, что все будет ясно только завтра.
— Я буду у него с утра, — решил первый пророк. — А пока мы должны помалкивать. Незачем лишний раз распускать всякие тревожные слухи.
— Может быть, известим главного инспектора? — робко предложил жрец-чтец. — Колдовство — это же страшное преступление.
— Пока рано, — прервал его первый пророк. — Ты же слышал, что говорит Пуатхотеп? Он еще и сам не уверен.
Приняв мудрое решение подождать до утра, жрецы разошлись.
В библиотеке Тусет застал настоящее собрание. Четверо помощников жрецов что-то горячо обсуждали. Второй пророк быстро разогнал их и углубился в чтение папируса из Амошкела, но никак не мог сосредоточиться. У него перед глазами стояло восковое лицо Джедефраа с запавшими глазами, его длинные, когда-то сильные, а теперь беспомощно лежащие поверх покрывала руки, старческие ноги с потрескавшейся кожей ступней и черными пальцами.