Под Одним Солнцем
Шрифт:
— Бесполезное дело, Одноглазый. От этих, из развалин, мы ни разу ничего не добились. Они умирали раньше, чем начинали вспоминать.
— А может, это упрямство, Борода? Просто не хотят говорить, как было.
— Нет, это кретины… Прошлого для них не существует. Тут одно средство — электрические разряды. Хромой верил, что хорошие разряды способны восстанавливать память прошлого. Но эти, из развалин, не выдерживают.
— Так пустить его?
— Пусти, пожалуй… Или нет. Давай сюда! Посмотрю, каков он.
Двое
Борода первым нарушил молчание: — Ты кто такой?
Старик метнул исподлобья затравленный взгляд и еще плотнее сжал губы.
Борода встал из-за стола, подошел к старику почти вплотную. Старик весь сжался и попятился.
— Не бойся, — медленно сказал Борода, — и не дрожи. Не сделаю тебе ничего худого.
— А я и не боюсь тебя, разбойник, — прерывающимся голосом пробормотал Старик. — Знаю, кто ты, и все равно не боюсь.
Он умолк и, отступив к самой стене, прикрыл глаза. — Знаешь меня? удивился Борода. — Откуда? Старик молчал.
— Ну, не глупи, отец. Садись поближе к свету. Поговорим. Хочу порасспросить тебя кое о чем…
Старик продолжал молчать и не открывал глаз. Все его тело сотрясалось от непрерывной дрожи.
— Видишь, он уже готов рассыпаться, — заметил Одноглазый.
Парни, которые привели старика, захихикали.
— А ну! — негромко бросил Борода.
Под низко нависающим бетонным сводом стало тихо.
— Почему ты без сапог? — продолжал Борода, снова обращаясь к старику. — Разве у вас в долине теперь ходят так?
Старик покосился на полуголых парней и злобно прошептал что-то.
— Вот как? — удивился Борода. — Это ты? — Он указал пальцем на одного из парней.
Тот испуганно замотал головой.
— Значит, ты. — Борода не мигая уставился на другого парня. — А ну-ка подойди сюда.
Звонкий удар, короткий всхлип. Еще удар и еще.
— Теперь ступай и принеси его башмаки.
Заслоняя руками окровавленное лицо, парень, пошатываясь, исчез за тяжелой дверью.
Через несколько минут он возвратился. Одной рукой он прикрывал разбитый нос и губы, в другой были башмаки старика. Он молча поставил их на стол и попятился к двери.
— Немудрено, что польстился, — заметил Борода, — хорошие башмаки — на меху и подошла совсем не стерлась. Я тоже никогда в жизни не носил таких. Ты, наверно, был богатый, — повернулся
Старик молчал, не отрывая взгляда от башмаков, которые Борода держал в руках.
— Конечно, богатый, — усмехнулся Борода, — только очень богатые могут носить такие замечательные башмаки… На, возьми!
Он швырнул башмаки к ногам старика. Старик быстро нагнулся, схватил их и стал торопливо надевать, подпрыгивая на одной йоге.
— А ты запомни, — обратился Борода к парню с разбитым лицом. — Мы не бандиты и не разбойники. Мы исследователи. Исследователи — это значит ученые. Мы должны вернуть то, что они, — он кивнул на старика, — потеряли. Это очень трудно, но другого выхода у нас нет. И мы должны быть прин-ци-пи-аль-ны-ми… — Последнее слово он произнес по складам. — Так говорил Хромой, умирая. Он-то помнил кое-что — Хромой… Раньше тоже были ученые. Раньше — это когда нас еще не было, а он был молодым. — Борода указал на старика, который старался застегнуть пряжку на башмаке. — Те ученые знали больше нас, они даже умели делать такие башмаки. Но они были не-прин-ци-пи-аль-ные… Может, с этого все и началось. Вот так… А ты на что польстился? Ты понял?
— Понял, — сказал парень, всхлипывая и размазывая по лицу кровь и сопли.
— Вот и хорошо, — кивнул Борода. — Так расскажи нам, — продолжал он, обращаясь к старику, — расскажи, как все это получилось?
— Я ничего не знаю.
— Быть не может. Что-нибудь да знаешь.
— Нет.
— Не всегда же люди скрывались в пещерах и под развалинами и не могли выходить на солнечный свет?
Старик молча разглядывал пряжки на своих башмаках.
— Ну! Молчать нельзя. Я могу заставить говорить. Это будет гораздо хуже для тебя.
— Я ничего не знаю, клянусь вам.
— А мы поклялись не верить ничьим клятвам, даже своим собственным. Сколько времени ты живешь там внизу, под этими развалинами?
— Как помню себя.
— Сколько же лет ты себя помнишь?
— Не знаю. Много…
— Десять, двадцать, пятьдесят?
Старик молча пожевал тонкими губами: — Меньше, но я не знаю. Я не веду счет годам. Зачем? Время остановилось.
— Это вы остановили его, ты и те другие, кто носил такие же башмаки на меху. Вас давно надо было уничтожить всех, как взбесившихся псов. А вы зарылись в норы и бормочете про остановившееся время.
— Кончай, Борода, — глухо сказал Одноглазый. — Это ни к чему. Дай его мне, и я проверю, сохранились ли какие-нибудь воспоминания в его гнилом мозгу.
— Не надо! — закричал вдруг старик. — Я скажу, что помню. Все. Ничего не утаю. Зачем мне скрывать? Я ни в чем не виноват.
— Все вы твердите «не виноват», — заметил Одноглазый, — выходит, все само получилось.
— Помолчи, — сказал Борода, — послушаем, что он помнит. Только начинай с самого начала, — повернулся он к старику, — и не вздумай нас дурачить. Кое-что нам известно. Наш… этот, ну как его… исследовательский центр действует уже давно.