Под Одним Солнцем
Шрифт:
— Экзотика, землянин, экзотика! Вот что толкает нас на странные, казалось бы, поступки. Мы, бомискульцы, широкие натуры. Мы можем позволить себе все что угодно и даже больше того. Гораздо больше. Нас ничто не останавливает — никакое убожество и никакое уродство.
— Не желаю с тобой меняться, — мстительно процедил Георгий. — Сначала хотел, а вот теперь не буду. Из принципа! И нечего мне тут обстановку палить. Вы, господин хороший, не на вулкане. Тут частная квартира. Попрошу очистить помещение!
Краснокожий визитер понял, что дискутировать нет
В кухне было невыносимо жарко. Георгий выключил газ, растворил пошире окно и поплелся в комнату… В комнате, на пушистом ковре, лежал ящичек-переводчик, забытый кем-то из посетителей. Пнув его ногой как следует, Георгий улегся на кровать, губы его шевелились — он все еще поносил вулканического нахала. Ящик, дребезжа, покатился под стол.
Покатился с ковра. Стоп! Георгий вскочил с постели. Записаться на ковер, пожалуй, не легче, чем отсидеть час в действующем вулкане.
«Откуда взялся ковер?» — размышлял Георгий.
Он вытаращил глаза. По ковру гуляла мелкая рябь, ковер потихоньку сползал к письменному столу, туда, где валялся металлический ящик.
Георгий следил за ходом событий. Дотянувшись до ящика, ковер обволок его, и ящик исчез. Затем он всплыл на поверхности ковра, словно пузырь из кипящей каши, и чудо-ковер медленно распластался на прежнем месте.
— Салют, — на всякий случай сказал Георгий.
— С вашей стороны не очень-то вежливо так обходиться с моим переводчиком, — сильно шепелявя, сказал обиженный ковер, — все-таки я гость.
Ковер вел себя прилично. Он не кричал, не вонял, не портил мебель, Георгий почувствовал к нему расположение.
— Извините, — сказал Георгий, — обознался. Я-то думал, это мой японский магнитофон. А вы что… тоже насчет обмена?
— Да, — ответил ковер и вздохнул. — Вообще-то я сам не очень хочу меняться. Для меня потолки высоковаты и еще кое-что не вполне подходит, особенно этот ужасный стук внизу. Меня жена уговорила.
— У вас есть жена?
— А что тут такого? — снова оскорбился ковер. — Конечно, есть. У вас разве нет?
— Да нет еще.
Ковер испустил глубокий вздох.
— Счастливец. А я вот таскаю этот хомут уже столько лет. У меня уже дети.
— Поздравляю, — невпопад заметил Георгий, и ковер засмеялся. Да, конечно, ковер смеялся. По ковру пошла рябь — мелкая-мелкая, он стал выглядеть еще пушистее и симпатичней. Георгий тоже засмеялся.
— Я случайно слышал ваш разговор с бомискульцем, — сообщил ковер. — Они в общем неплохие ребята, только уж очень задаются. Национальная черта, ничего не поделаешь. Но к этому можно привыкнуть. А вы в самом деле хотели с ним меняться?
— Да нет, это я нарочно, — ответил Георгий и рассказал ковру всю историю. — И чего они вдруг на мою голову посыпались? — закончил он.
— Не в моих правилах сыпаться кому бы то ни было на голову, — сухо заметил ковер. — У нас это не считается признаком
«Опять обиделся», — подумал Георгий.
Помолчали.
— Вообще-то я, кажется, понимаю, в чем тут дело, — сказал ковер. Объявление бывшей хозяйки этой квартиры каким-то образом попало не в городской бюллетень по обмену, а в галактический. Почта, знаете ли, барахлит. Особенно при этих пространственных перемещениях… Ну, а там не разобрались, напечатали, хотя Земля пока не является постоянным клиентом бюро обмена. Именно поэтому Земля для всех экзотика. Вот к тебе и посыпались посетители.
— Но ведь черным по белому было написано: «На равноценную в центре».
— Правильно. Мы и есть из центра. Из центра галактики.
— Что ж теперь делать?
— Надо отменить объявление.
— Так-то оно так. Только я не вполне представляю, как это сделать. Может, ты передашь письмецо куда надо?
(Как-то незаметно они перешли на «ты».)
— Не могу, — вздохнул ковер, — с жителями планет, которые не приняты в галактическое содружество, вступать в контакты запрещено.
— Ну, знаешь! — Теперь обиделся Георгий. — Квартиру менять можно и в гости ездить можно, а письмо — так уж и запрещено?
— Так ведь никто не знал, что объявление напечатано по ошибке. А теперь я знаю.
Снова помолчали.
— Кое-что я могу сделать, — проговорил гость. — Могу сообщить в ближайшее отделение бюро. Время, правда, для этого потребуется.
— А долго?
— Да не особенно: ну, полгодика, год. Пока дойдет по инстанциям, пока рассмотрят…
— Веселенькое дело каждый день гостей встречать. Особенно таких, как этот пламенный.
— Я понимаю, что от нас одно беспокойство…
— Да я не о тебе. Ты хоть каждый день приходи.
— Благодарю. Но ничего сделать не могу.
— Но почему?
— Сказано тебе: за-пре-щается. Вот вступите в содружество — тогда другое дело. Ну-с, — вздохнул ковер, — мне пора. Жена, наверное, уже волнуется.
— Приходите вместе. Буду очень рад.
— Спасибо, — легкое волнение пробежало по ковру, — ты мне тоже понравился. Как тебя зовут-то?
— Георгий. Можно просто Юра. А тебя?
В ответ ковер, набрав побольше воздуха в свои шерстяные легкие, произнес длинное многосложное и изысканное слово. «Надо бы записать», подумал Георгий. Но тут кто-то снова постучал в дверь.
— Кого там еще несет? — простонал Георгий.
— Прощай, Юра, — шепнул ковер и пропал.
Георгий пошел открывать.
На площадке стоял старичок в пенсне.
— Это вы, значит, квартиру меняете? — строго спросил он.
— А что? — сказал Георгий.
— Как что? Объявление ваше было?
— В галактическом бюллетене?
Старичок засопел, поправил пенсне.
— Сто раз менялся, а такого не слыхивал. Объявление, говорю, писали? На трамвайной остановке.
— Допустим, — сказал Георгий. У старичка было две руки, две ноги. Золотые зубы. Обыкновенный был старичок. — А вы, простите, почему меняетесь?..