Под покровом ночи
Шрифт:
У неё не было ни малейшего сомнения, что именно присутствием в отцовской квартире Тьернана она и была обязана столь необычной форме приглашения. Да, эту схему сконструировал настоящий мастер своего дела, поэтому, если в её мозгу осталась хоть капля здравомыслия, она должна как можно скорее бежать отсюда.
Правда, в этом случае она так и не узнает истинной причины, побудившей Шона призвать её, а ахиллесовой пятой Кэссиди было непомерное любопытство. Она абсолютно не переносила неведения, хотя и отдавала себе отчет, насколько пагубна
К тому же ей вовсе не улыбалось проживать под одной крышей с человеком, хладнокровно зарезавшим жену и двоих детей. Не говоря уж о том, что жена была в это время беременна. При одной лишь этой мысли Кэссиди бросило в дрожь. Шон получал удовольствие, балансируя на краю смертельного безумства — Кэсс предпочитала вести спокойную и размеренную жизнь.
Что ж, она дождется возвращения Шона и Мабри от врача. Переночует, а утром под первым же благовидным предлогом улизнет. Пусть Шон сам разбирается в своих интригах. Если Ричарду Тьернану вновь взбредет в голову поиграть с кухонными ножами, она уже не сможет ему помешать.
А ведь Тьернан вовсе не похож на убийцу. На кровожадного мясника, совершившего самое чудовищное злодеяние из всех возможных.
Правда, и на обычного человека он было мало похож. Нет, скорее он походил на человека, привыкшего смотреть в лицо смерти и страху. Такой вполне мог заключить сделку с самим дьяволом, чтобы потом убедиться, что заплаченная цена слишком высока.
Кэссиди встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли прочь. Так дело не пойдет. Будучи дочерью своего отца, вполне способной позволить воображению увлечь себя в неведомые дали, она должна держать ухо востро. Ричард Тьернан — очередное отцовское увлечение — не имеет к ней ни малейшего отношения.
Мабри недавно заново отремонтировала квартиру, но Кэсс не была уверена, что ей по душе новый облик её спальни. Мабри обставила спальню тяжеловатой мебелью в ранне-готическом стиле, а зеленые с золотом обои выглядели так, словно сошли со стен какого-нибудь венецианского палаццо. Даже бархатные шторы на высоком окне, выходящем на Парк-авеню, были темно-зелеными, отчего обстановка спальни казалась осязаемо тяжелой, гнетущей и мрачной. Кэссиди оглянулась — шестое чувство подсказало, что она уже не одна.
— Ну как, нравится?
— Что нравится, Шон? — По крайней мере, отец не испугал её, как незадолго до него Тьернан. Она обернулась и метнула на него испепеляющий взгляд. — Твой гость или кладбищенско-вампирский вкус Мабри?
— Да? — ухмыльнулся Шон, вваливаясь в спальню. — А мне казалось, что твоя комната скорее напоминает викторианский бордель. — О вкусах не спорят, сама знаешь. Пусть девочка развлекается.
— Хотела бы я знать, как она обставила комнату Ричарда Тьернана? язвительно произнесла Кэссиди. — Наверное, окна зарешечены, чтобы он чувствовал себя как дома?
Шон неодобрительно поцокал языком.
— Что-то ты становишься не по годам желчная, доченька. Неужто в
— Если мне кого и жалко, то скорее его жену, — сварливо ответила Кэссиди.
— Он — жертва судейского произвола… — возразил было Шон, но Кэссиди перебила его:
— По-моему, ты и сам в это не веришь.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что тебе по большому счету наплевать, виновен он или нет. Главное для тебя — состряпать очередной бестселлер.
Шон обезоруживающе улыбнулся — такой улыбкой ему удавалось растапливать и самые ледяные сердца. Впрочем Кэсс уже давно выработала в себе иммунитет к ней.
— Да, я раб своей музы, — вздохнул Шон. — Я служу только ей. Вот почему ты сейчас здесь.
— Но ведь я, Шон, вовсе не рабыня твоей музы.
— Кэсси, золотко, не смеши меня. Мне нужна твоя помощь, а не порицание.
— Одно другому не противоречит, — возразила Кэссиди.
— Ты умница, — расплылся Шон.
Кэсс присела на высоченную кровать.
— Ладно, Шон, выкладывай — что тебе от меня нужно? Только не вешай мне лапшу на уши насчет своих болячек — я все равно тебе не поверю.
Шон ухмыльнулся.
— Разумеется, крошка. Да, ты права — дело только в моей новой книге.
— Про Ричарда Тьернана?
— А про кого же еще? Правда. Абсолютная, чистая и беспощадная. Голая правда. Мне нужен классный редактор… Господи, вот уж не думал, что когда-нибудь в этом признаюсь. Видишь ли, все эти свидетели, допросы, показания — у меня все в мозгах перемешалось. Видела бы ты мой кабинет! Я хочу, чтобы ты все привела в порядок, систематизировала, по полочкам разложила — пока мы с Ричардом работаем.
— И ты веришь, что тебе удастся добиться его оправдания? Я не уверена, что даже великому и несравненному Шону О'Рурку такое по плечу.
— Да, ты умеешь ласковое словцо сказать, — вздохнул Шон. — Ладно, позволь уж мне позаботиться о Ричарде. Я прекрасно понимаю, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Ты у нас всегда была робкой и запуганной малышкой.
Кэсс, крепко сбитая, при росте пять футов и девять дюймов, никогда не считала себя особенно робкой и запуганной, и уж тем более малышкой, однако спорить с отцом не стала. Шон всегда подстраивал других людей под себя. — Я ведь, между прочим, тоже работаю, Шон, — напомнила она.
— У тебя остался неиспользованный отпуск, — возразил Шон. — Я проверял. Неужто ты не в состоянии посвятить несколько недель родному отцу? Подумай, до чего будет здорово — мы с тобой трудимся бок о бок над моим… над лучшим романом, выходившим из-под моего пера за всю жизнь. Если ты не любишь меня, то подумай о профессиональной стороне дела.
— Я люблю тебя, Шон. Но мне просто не хочется в очередной раз становиться игрушкой в твоих руках.
— На этот раз ничего подобного не будет, обещаю тебе. Мы и в самом деле будем работать вместе. Вдвоем.