Под покровом ночи
Шрифт:
— О нет! — взвизгнула Франческа, и Кэссиди, поспешно обернувшись, обняла сестренку и прижала к себе.
— Не плачь, родненькая, — утешала она, гладя девочку по растрепавшимся волосам. — Слезами горю не поможешь. Нам остается только уповать на Бога и надеяться.
Франческа вдруг стала совсем маленькой, теперь ей уже никто не дал бы и тринадцати. Слезы ручьем текли по её бледным щекам. Покачав головой, она пробормотала:
— Я ведь даже не подозревала, что Шон настолько болен. По телефону он сказал, что всего-навсего простудился.
— Шон
— О, Кэсси, я не хочу, чтобы он умер! — взвыла Франческа. Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь!
От слов сестренки Кэссиди стало не по себе. Она ведь всегда считалась опорой для единокровных сестре и братьев, как могла, защищала их от деспотизма родителей и превратностей судьбы. Будь это в её силах, она изменила бы весь мир, но в данном случае, как и во многих других, ничего поделать не могла.
— Я бессильна ему помочь, родненькая, — мягко промолвила она.
— Может, хотите на него посмотреть? — предложила Мабри. Каждый час нам разрешено десятиминутное свидание. Франческа, если хочешь, можешь зайти к нему первая.
— Нет! — всхлипнула Франческа. — Если он умрет при мне, я никогда его не прощу!
— Бедняжка моя! — Голос генерала Скотта неожиданно выросшего у них за спинами, звучал ласково и увещевающе. Кэссиди даже не подозревала, что он тоже приехал в больницу. — Давай я отвезу тебя домой. Детям здесь не место.
Франческа выскользнула из рук Кэссиди и, кинувшись к генералу, с громким плачем зарыла голову у него на груди. Эмберсон Скотт поглаживал её по голове, бормоча слова утешения.
— Да, для неё так будет лучше, — устало кивнула Мабри. — Отвезите её в Ист-Хэмптон, генерал. Возможно, мы проведем здесь всю ночь, а мне будет гораздо легче от сознания, что малышка находится под присмотром.
— Я буду обращаться с ней как с собственной дочерью, — торжественно пообещал генерал.
Кэссиди не шелохнулась, не произнесла ни слова. Ей вдруг стало нехорошо, голова закружилась, а под ложечкой противно засосало. Она покачнулась и едва не упала. Усталость, недосып, сдвиг по времени и нервное потрясение сделали свое черное дело. Глядя на сестренку, обливавшуюся горючими слезами в объятиях генерала Скотта, она тщетно пыталась согнать с глаз пелену и встряхнуться.
Генерал пристально посмотрел на нее.
— Положитесь на меня, Кэссиди, — произнес он. — Я позабочусь о малышке. Передайте это Ричарду, если увидитесь с ним.
— А причем тут Ричард? — только и нашла в себе силы спросить Кэссиди.
Генерал улыбнулся, но взгляд его обдал её мертвенным холодом.
— Ричард относится к детям столь же бережно, как и я, хотя и по-своему.
Кэссиди почувствовала, что кровь предательски отхлынула от её лица. Сердце её замерло, и ей оставалось лишь смотреть в глаза генералу и надеяться, что он не прочитает правду в её собственных глазах.
Но генерал Скотт придвинулся к ней ближе. От него пахло мятой, шерстью и… безопасностью.
— Где
Да, он читал её как открытую книгу. Кэссиди вдруг стало мучительно стыдно.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотала она.
— Где они?
Он знает! Стоя посреди больничного коридора, Кэссиди паническим взглядом проводила удаляющегося с её младшей сестренкой генерала, одновременно пытаясь переварить эти мысли. Итак, если раньше Скотт только подозревал, что внуки его живы, то теперь её идиотская реакция окончательно его в этом уверила.
А, может, он всегда это подозревал? Но почему тогда не пытался их разыскать? Что за странную и зловещую игру, ставкой в которой были дети Дианы, вели эти двое мужчин? Почему и отец и дед этих двух невинных крошек ради них были готовы на все тяжкие?
— Если хочешь, можешь пройти к нему первая, — предложила Мабри.
Кэссиди мотнула головой, отгоняя прочь посторонние мысли, и быстро взглянула на свою мачеху.
— А что, ты не хочешь его видеть?
— Пока нет, — вздохнула Мабри. — Меня уже пускали к нему на минутку, и он… — Мабри содрогнулась. — Он весь утыкан какими-то трубочками и проводками. И выглядит как неживой. Он даже не знал, что я там.
— И что ты хочешь делать?
— Я хочу вернуться в Нью-Йорк. Эсси и Эмберсон присмотрят за Франческой. Я же сейчас мечтаю об одном: вернуться в свою квартиру и спрятаться от всех.
Итак, Мабри хочет в Нью-Йорк. А ведь Кэссиди до сих пор не предупредила её, что квартира пуста. Что Ричарда Тьернана там нет.
Впрочем, Мабри могла и не заметить его отсутствия.
— Мы поедем вместе, — успокаивающим тоном сказала Кэссиди, беря её за руку. — А утром, как только встанем, вернемся сюда и проведаем Шона. Уверена: без борьбы он не сдастся. Не тот он человек, чтобы уйти из жизни, не хлопнув дверью на прощание.
Мабри горько усмехнулась.
— Да, Кэсс, ты права. Шон никогда не мог устоять перед соблазном закатить сцену. Он ещё побунтует. Я вполне допускаю, что завтра он уже будет сидеть на кровати, раздавать налево и направо автографы и готовить соглашение по новому роману.
— Думаю, что сначала он должен закончить предыдущий, — высказалась Кэссиди.
Мабри метнула на неё странный взгляд.
— Как, разве ты не знаешь? Он закончил работу дней десять назад, ещё до нашего отъезда в Ист-Хэмптон. Рукопись уже готова для отправки редактору.
Кэссиди показалось, что пол уходит у неё из-под ног.
— Нет, — медленно сказала она. — Он мне не говорил.
— Понятно, — кивнула Мабри. — Должно быть, боялся тебе показать. Учитывая противоречивость твоего отношения к
Ричарду Тьернану.
— Противоречивость? — нахмурилась Кэссиди. — О нет, Мабри, я отношусь к Ричарду Тьернану вполне определенным образом.
— Вот как? — переспросила та. — И — как же?
Кэссиди заставила себя улыбнуться.
— А вот это уже не твое дело, — шутливо ответила она. — Пойдем такси возьмем.