Под покровом ночи
Шрифт:
— Да, и я его спросила об этом. И он ответил только, что ты относишься к детям столь же бережно, как и он сам, хотя и по-своему.
— Чтоб ему гореть в аду! — с чувством произнес Ричард.
— И потом он добавил ещё кое-что, — вспомнила Кэссиди. Голос её задрожал от горечи. — Он спросил: где они?
— Так, — промолвил Ричард. Пальцы его, вцепившиеся в обтянутое тонкой кожей рулевое колесо, побелели. Кэссиди поневоле вздрогнула, представив на миг, как эти элегантные длинные пальцы смыкаются на её шее. — И что ответила ты?
— Ничего.
— Да,
— Да, — признала Кэссиди, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.
Воцарилось продолжительное молчание.
— Да, — произнес наконец Ричард. — А ведь было время, когда твоя привычка краснеть казалась мне такой милой и очаровательной.
— Но ведь я не сказала генералу, что они живы! — вспылила Кэссиди.
— От тебя это и не требовалось. Генерал умен и проницателен. Таких как ты он видит насквозь. Твое лицо поведало ему обо всем красноречивее всяких слов. Вот почему он увез Франческу. Он держит её в заложницах. Ему не терпится отправить меня на тот свет. Он мечтает наложить лапы на Сета и Ариэль.
— Это он убил Диану?
Ричард повернул голову и на мгновение посмотрел на Кэссиди с нескрываемым удивлением.
— Ты ещё не отчаялась найти козла отпущения, Кэсси? Мне казалось, тебе уже известно, кто убил Диану. Ты все проанализировала, распределила вину, изучила мотивы и вынесла приговор.
— Что все-таки на самом деле случилось в тот вечер?
— Я тебе все сказал.
— Мне так не кажется. Я думаю, что, признав вину, ты просто подверг меня очередному испытанию, которые я регулярно проваливаю одно за другим. До Вермонта ещё далеко. Может, все-таки расскажешь мне всю правду?
— Поверь, Кэсси, радости тебе это не доставит, — сухо усмехнулся Ричард.
— Расскажи, черт бы тебя побрал! — гневно вскричала Кэссиди. — Я требую!
На лице Ричарда отобразилось сомнение, и Кэссиди вдруг захотелось размахнуться и ударить его.
— Тебе это ни к чему, — процедил он. — Но выбора у тебя уже нет. Я расскажу тебе все. И посмотрим, сможешь ли ты когда-нибудь спать после этого.
В тот вечер, когда Ричард вернулся, дом казался тихим и спокойным. Впрочем, это было обманчиво: снаружи дом всегда выглядел спокойным, тогда как внутри бушевали бури и кипели страсти, перемежаясь с полосами глухого и безутешного отчаяния.
Диана стояла на вершине лестницы недвижимо, как статуя, дожидаясь его. По мерцанию её синих глаз, Ричард догадался — сегодня она таблеток не принимала. Он до сих пор так и не мог понять, что из двух зол хуже: пила ли его жена лекарство или — забывала. Он всерьез пытался её лечить; однажды в течение целых девяти месяцев Диана держалась на легких транквилизаторах. Но потом её отец вернулся с Ближнего Востока и подыскал дочери
Слава Богу — в тот день чутье не подвело Ричарда. Он отвез детишек к Салли, строго-настрого наказав ей затаиться и вплоть до особого его сигнала не объявляться. Он уже привык к выходкам Дианы, к постепенному нагнетанию напряжения, которое завершалось бешеным всплеском неконтролируемой звериной ярости. А Салли он доверял как самому себе. Она не могла его подвести.
— Где они? — спросила Диана. Голос её звучал по-детски наивно и непосредственно, как у шестилетней девочки, да и кукольные синие глаза усиливали это впечатление.
— Они в надежных руках, — спокойно ответил Ричард. Но Диана была уже не способна что-либо воспринимать.
— Они уезжают со мной, — заявила она. И начала спускаться по ступенькам, прекрасная и грациозная, одетая в розовое платьице с бантиками и складочками. Не по возрасту кокетливое. Подарок любящего отца.
— Куда ты собралась, Диана? — Ричард был предельно спокоен — он уже знал ответ.
— К папе. Он единственный, кто меня по-настоящему любит. И всегда любил. Вы просто этого не понимаете. Никто не может понять, какие узы нас с ним связывают.
— Я понимаю. — Ричард и вправду прозрел. Но только слишком поздно.
— Я обещала ему, что привезу детей, — продолжила Диана плаксивым голоском маленькой девочки. Ричард даже подумал, что сейчас она закрутит локон вокруг мизинца, а потом начнет ковырять пол носком туфли.
— Нет, — отрезал он.
Доверчивое выражение мигом исчезло, сменившись гримасой бешеной ярости.
— Это мои дети! — истошно завизжала Диана. — И они едут со мной!
— Нет.
Синие глаза заволокло матовой пеленой.
— Не могут они с тобой оставаться, — заговорила Диана, неожиданно успокоившись. — Мой папа ведь всемогущий, ты сам знаешь. Он национальный герой, народный любимец. У него повсюду друзья. Судьи, адвокаты. — В её голосе вдруг появились доверительные нотки. — А ты ведь под подозрением, сам понимаешь.
Ричард нахмурился.
— Под каким ещё подозрением?
— Как, ты не понимаешь? — мило улыбнулась Диана. — Сет ведь ключицу сломал. Врачи считают, что это вовсе не несчастный случай. Я как бы между прочим ввернула, что у тебя случаются припадки ярости.
— Что? — позабыв обо всем, Ричард шагнул к ней; кулаки его угрожающе сжались.
— Не говоря уж о сломанной руке Ариэль и бесчисленных синяках, на которые давно обращали внимание их учителя, — добавила Диана. — Думаю, что расследование уже идет полным ходом. Поначалу они не знали, верить мне или нет. Но я сумела их убедить. — Глаза её злорадно сверкнули. — С папиной помощью.
Охваченный внезапной накатившим ужасом, Ричард на мгновение зажмурился. Господи, ну как же это могло случиться? Почему до этого дошло? И в самом страшном сне ему не могло пригрезиться, что Диана способна на такое.