Под покровом угольной пыли
Шрифт:
Да, и что с того, если магазины теперь ломятся от шмоток, от продуктов и той же туалетной бумаги? Когда заводы и предприятия стоят, когда нищие люди по тем магазинам, как по выставочным залам, облизываясь, ходят.
Нет. Как не крути, а Перестройку в стране начали именно те, кому прежний порядок мешал воровать. Теперь, все они в шоколаде, тогда как весь остальной народ по уши в дерьме.
Признаться, Пётр Константинович затеял тот пустой спор (о преимуществах социалистической модели общества над капиталистической) вовсе неспроста. Даже скорее преднамеренно. Потому как не удалось ему сегодня добиться желаемого результата.
В свою очередь Шаталов мыслил несколько иначе…
– Серёжа, давай на следующей недели мы ещё раз сходим к Петру Константиновичу. – возвращаясь домой, осторожно начала разговор Вера. – Он говорит о том, что положительная динамика на лицо.
– Какая на хрен, ещё динамика? – вспылил вдруг Шаталов. – Динамика наполнения его кошелька?
– Он обещал провести повторный сеанс совершенно бесплатно.
– Пойми, Верунчик! Я более не желаю терять время на всякую глупость.
– Глупость, не глупость… – укоризненно покачала головой супруга. – …А когда ты вышел из его кабинета, твоё лицо просто порозовело. И вообще, ты будто вновь засветился радостью жизни.
– Отдохнул хорошо. По-настоящему расслабился, вот и засветился. С тем же успехом, я мог бы и дома вздремнуть. – усмехнулся Шаталов. – Дорогая, кажется, я выполнил данное тебе обещание: к врачу мы сходили. Попрошу не требовать от меня чего-то большего. Давай-ка, мы лучше, рванём в декабре всей семьёй в отпуск. В какой-нибудь тихий, горный санаторий. Так сказать: оторвёмся от опостылевшей повседневности, пока санаторно-курортное лечение в нашем ведомстве ещё не отменили.
– А может, всё-таки сходим? – почти безнадёжным тоном, всё же попыталась уговорить мужа супруга.
– Я же сказал: нет. Забудь о психиатрии. Ведь я не придурок. Я нормальный мужчина. Ну, разве, малость измотанный и уставший. И кстати, по какому такому поводу ты взялась жаловаться посторонним людям на свою, якобы, несчастную жизнь? Ещё раз об этом услышу, у нас с тобой будет серьёзный разговор.
– Серёжа, но ведь ты сам виноват. Твои неконтролируемые выходки меня пугают.
– Верунчик!.. – майор нежно приобнял супругу за плечи. – …Не хмурься. Так уж и быть. Впредь, я постараюсь следить за своими эмоциями. Только давай, мы навсегда забудем о шарлатанах от медицины, жирующих на наших бедах.
Сергей Георгиевич Шаталов проснулся среди ночи в холодном поту.
И хотя накануне удалось ему заставить свой разум забыть о вчерашнем психотерапевте и прошлом сеансе гипноза, однако подсознание, видимо оказалось вовсе неподвластно его здравому смыслу.
В независимости от течения мыслей Сергея, даже во сне оно продолжало работать, что-то анализировать, находить некие аналогии и извлекать из них какие-то выводы. Конечным результатом того неощутимого и неосязаемого процесса, по всей видимости, и стало его ночное видение, ставшее для Шаталова настоящим кошмаром.
Ничего подобного Сергею Георгиевичу ранее не снилось. Никогда прежде он не переживал в своих снах этакого страха и ужаса.
А приснилось Шаталову следующее.
Ночью,
Сон был предельно реален. Одновременно испытывая: как страх, так и любопытство – Шаталов медленно пошёл вдоль обмурованных стен печей, поднимая вверх вихревые бури мельчайшего угольного порошка. Самое интересное заключалось в том, что Сергей знал, куда ему следует идти. Там, в темноте и глубине мрачно-тёмного цеха, должна будет быть остеклённая будка…
Внезапно кто-то шепнул ему: «Артём, скорее убегай. Сейчас, здесь будут ОНИ!..»
При этом само слово «ОНИ», в сознании Шаталова спроецировалось с несколько противоречивыми чувствами. С одной стороны, оно отзывалось в душе Сергея уже знакомым ему безумным внутренним страхом. Будто бы, он знал ИХ лишь с самой негативной и отвратительной стороны. И в то же время, с НИМИ было связано нечто неизведанное, маняще-таинственное.
Оглядевшись по сторонам, Шаталов никого не увидел – цех по-прежнему был пуст. Оказалось, что предупредивший его голос вовсе никому не принадлежал. Он скорее отождествлялся с его внутренним голосом, который нередко являлся Шаталову в минуты неотвратимой и внезапно возникшей смертельной опасности. Кроме того, обращение к нему, как к Артёму – вовсе не вызвало в Сергее какого-либо удивления или недоумения. Словно это имя являлось привычным для него псевдонимом, либо детским прозвищем.
Через секунду бетонный пол под ногами Шаталова вдруг мелко задрожал. И очень скоро, едва ощутимые колебания холодных плит переросли по нарастающей в ритмичную вибрацию. Вся угольная пыль до сего момента покрывавшая горизонтальные поверхности, поднялась в воздух, образовав плотную и густую взвесь схожую с тёмным туманом.
И тут (пожалуй, исключительно спинным мозгом) Сергей вдруг почувствовав.… А если быть более точным, то он осознал, что к нему с неистовой скоростью приближается нечто огромное и пугающее. Однако в нахлынувшей на него безумной панике (ни то, чтоб куда-то бежать) он был не в силах даже пошевелиться. Его дыхание перехватило. Страхом было скованно всё его тело. Он мог лишь безучастно ждать того, что, в конце концов, должно было появиться из мрака, окутавшего котельный цех.
Неожиданно гулкая вибрация стихла и какая-то незримая сила внезапно оторвала его от пола; подхватила и с невероятной скоростью понесла тело майора в открывшийся люк топки. Сергей сопротивлялся буквально каждой клеткой своего организма. Однако все его попытки что-либо изменить оказались тщетны. Шаталова неотвратимо несло в огнедышащую лаву печи.
«Не-е-е-е-е-т!.. – в исступлении заорал Сергей, когда волосы на его голове полыхнули ярким пламенем, а кожа принялась вздуваться огромными пузырями термических ожогов. И только тогда, когда его тело уж целиком оказалось в топке; когда его сущность, в одно мгновение сравнялась с неимоверным жаром – только тогда и наступило спасительное пробуждение…
Вера, супруга Шаталова, разбуженная истошным ночным криком, ничего не понимая, включила ночник.
– Что случилось? – она тотчас обратилась к подскочившему с кровати мужу.