Под прицелом

Афанасьев Александр

– Том, я напишу на тебя рапорт, как только приземлимся… – полковник прижал тангету микрофона.

– Вот как? В таком случае мы удаляемся и оставляем тебя наедине с нашими маленькими узкоглазыми друзьями.

«Ф-18» покачал крыльями, это означало, что ведущий собирается совершить маневр, остальные же должны ему следовать.

– О, нет, нет, нет… Не уходи, я этого не переживу. Еще один танец с узкоглазыми – это слишком даже для меня. Кстати, как япошки поживают?

– Нормально поживают. Когда летели сюда, мы видели четверых, правда, связываться с нами они не захотели. На обратном пути их будет больше, так что готовься…

– Тебя понял…

Японцы и впрямь появились – аж шестнадцать истребителей. Майор Томас Кулидж, один из офицеров

крыла, командующий группой эскорта, не сказал, что по пути сюда они слегка припугнули «Мицубиши» – один из летчиков выпустил короткую очередь из пушки почти впритирку с японцами. Это тоже было в правилах игры, хотя и на самой их грани. Японцы неофициально считали Тихий океан своим «домашним» океаном, в Атлантику, где были и русские, и североамериканцы, и германо-римляне, и итальянцы, они не совались, понимая, что им там делать нечего, – а вот здесь буквально кишмя кишели, превосходя все другие державы региона если не качеством – то, во всяком случае, количеством. И игры были на грани фола, а иногда и выходили за грань, как в случае с полковником Раском. Нравы здесь были такие же, как в дурном квартале, – если тебя где-то обидели, ты собирал друзей, брал бейсбольные биты и возвращался туда. Вот и сейчас – сочтя произошедшее часом раньше оскорблением, японцы вернулись снова, прихватив с собой друзей.

– Сэр, бандиты слева на три часа, – предупредил второй пилот.

И тут ярко-алая трасса распорола воздух прямо перед фюзеляжем.

– Два-четыре – работаем! Два-один и два-два, прикройте Тридцать первого!

Шесть истребителей «ромашкой» разошлись в разные стороны, выходя на позиции для атаки и охватывая японцев. Небо буквально кишело темно-серыми, с красным кругом на фюзеляже птицами. Зеро…

В отличие от американцев «Мицубиши-Зеро» брали не хитроумной электроникой и не мощным двигателем – а отточенными навыками пилотов-самураев, в сочетании с хорошим аэродинамическим качеством фюзеляжей и почти полным отсутствием защиты. У японцев бронирования почти не было, их боевой истребитель в этом смысле мало отличался от гражданского самолета, только двигатели прикрывала кое-какая броня, а пилота и вовсе – лишь тонкий слой упрочненного алюминиевого сплава. В этом была вся Япония – истинно самурайское презрение к смерти. Поэтому «Зеро» был самым скоростным истребителем на Тихом океане, в этом ему уступали и русские, и североамериканцы. Большую скорость могли развить только русские «М-245», истребители-бомбардировщики предельных параметров, вылетавшие со стороны континента, – они запросто брали три скорости звука и летали почти в стратосфере. Но тут их не было – а было только шестнадцать японцев против восьми североамериканцев.

– Адамс, я Тридцать первый! Мэйдэй, мэйдэй! Атакован японцами!

По меркам забав над океаном, это было поражение, причем основательное. По неписаным законам, если ты выходил на связь со своим авианосцем, говорил, что атакован и просил помощи, тем более посылал сигнал «Мэйдэй» – проиграл без вариантов, противник записывал себе победу и удалялся, гордо покачивая крыльями. Но тут была не игра, был спецгруз, который он обязан доставить в любом случае.

Однако в наушниках были только вой и треск помех – японцы включили аппаратуру подавления. Мелькнула мысль, что вот сейчас-то он точно вляпался на своем тихоходном корыте и узкоглазые запросто закончат то, что не доделали несколькими годами ранее.

– Адамс, я Тридцать первый! Выйдите на связь! Чрезвычайная ситуация! Мэйдэй, мэйдэй! Атакован японцами!

Ответом был залп ругательств – какой-то японский самурай-истребитель прорвался в эфир и сейчас рассказывал много интересного о североамериканцах и о том, что он с ними будет делать, когда доберется до них.

Уже добрался, блин…

Ударная волна качнула самолет, как ветку на ветру, тут же последовал второй удар – японцы вышли на позицию для атаки, и теперь их истребители проносились буквально в нескольких метрах от транспортника, а воздушные волны от их истребителей били по транспортнику раз за разом. Так можно и в штопор сорваться – причем в любую секунду.

– Снижаем скорость до предела! Ближе к воде!

Полковник,

до этого летавший на истребителе, забыл один из самых эффективных приемов противодействия. Верней, он не забыл, он его отлично знал – просто он до сих пор мыслил истребительными категориями, и тот не сразу пришел ему в голову. Нужно просто прижаться к самой воде и максимально снизить скорость. Тактический турбовинтовой транспортник может спокойно лететь со скоростью сотня с чем-то миль в час – а истребитель должен поддерживать вдвое большую скорость, если не хочет сорваться в штопор и упасть в океан. На этом основан бизнес по транспортировке наркоты через Мексиканский залив – по крайней мере, был основан до тех пор, пока на вооружение там не встали переделанные из гражданских «цессны» с «миниганами».

Самолет резко пошел вниз…

– Черт, что за…

Не обращая внимания на крики, доносящиеся из десантного отсека, полковник Раск выравнивал самолет. И выровнял – буквально метрах в двадцати над серой гладью воды…

Поняв маневр, два истребителя, до этого прикрывавшие транспортник, оторвались от него и ринулись вверх, на помощь своим товарищам.

– Он идет на нас!

Господи, да они всерьез…

Один из японских истребителей, который не был блокирован североамериканцами, предпринял рискованнейший маневр – он снизился и пошел лоб в лоб на транспортник.

– Готовность!

Темно-серое тело японского истребителя пронеслось чуть ли не на расстоянии вытянутой руки от фюзеляжа, полковник рванул на себя штурвал, истошно взвыли моторы. Замысел японца был в том, что от удара воздушной волны пилот североамериканского транспортника управление потеряет на мгновение – а на высоте двадцать метров над поверхностью большего для катастрофы и не нужно. На какой-то момент полковнику показалось, что нос проваливается и через секунду самолет ударится об воду, но движки не захлебнулись – вытащили.

– Бандит слева!

Спасли их, как ни странно, русские. Четверка тяжелых двухместных истребителей «С-30» с «Императрицы Екатерины Великой» с громовым ревом вынырнула из облаков, присоединяясь к североамериканцам. Двенадцать против шестнадцати – это уже не восемь против шестнадцати, тем более что японцы просекли: раз появились эти русские, значит, могут появиться и другие русские. Русские не любили японцев, в пятом году их флот потерпел от узкоглазых тяжелое поражение, и они до сих помнили об этом. Не давали забыть об этом Курильские острова и Сахалин, наполовину находящийся под властью Империи восходящего солнца, причем вся японская половина острова была под военными. Там был порт для японских военных кораблей, там были несколько хорошо укрепленных подземных аэродромов – японцы фактически построили сухопутные авианосцы. И все это было направлено против России, свою половину острова японцы изрыли, как кроты, а граница между этими половинами была укреплена, как нигде в мире. Японцы не признавали прав Российской империи на Сибирь, называя ее «Территорией Северных Ресурсов», и хотя в открытую посягнуть на нее они не решались – говорить на словах говорили. Поэтому русские очень недобро относились к японцам, а увидев неладное, четверка патрульных истребителей русских, так называемый «патруль дальнего рубежа», не задумываясь, присоединилась к североамериканцам.

С вмешательством русских свалка быстро сошла на нет. Обе стороны во время свалки агрессивно маневрировали, часто применяли форсаж – топливо кончалось и у тех, и у других. А у русских истребителей топлива как раз было достаточно, они прибыли последними. Как бы то ни было – японцы в какой-то момент резко вышли из боя и направились на север, к своему авианосцу. Напоследок они разом сделали маневр, на местном наречии обозначающий примерно следующее: «Вы обделались, а мы победили».

Пострадавших в этой свалке не было, пострадали только нервы пилотов и матчасть – двигатели при таком рваном режиме работы, с частым включением форсажа, приходится перебирать. Приняв благодарность за помощь, русские отвалили выше, в облака – они вообще любили летать на предельно возможных высотах, – а майор Томас Чен вызвал заправщики с «Адамса» – на остатках топлива в баках до авианосца можно было и не долететь.