Под прикрытием
Шрифт:
Германская база поражала чистотой, ухоженностью, порядком. У нас, в России, ведь как – на стрельбище придешь – гильзы валяются, несмотря на то что их предписано собирать и сдавать на металлолом. В мехпарк придешь – тут масло разлито, там какая-то деталь валяется. В общем, в России это называлось рабочей обстановкой. На германской же базе… создавалось ощущение, что даже деревья там не просто росли – а росли строем, они были даже одинаковой высоты. Чисто подметенные дорожки, первозданно белый снег…
Относились к нам не как к пленникам – единственное, что нам запретили делать – так это выходить за пределы базы. Никакого караула к нам не приставили – смысл? Если нас
За то время, пока мы вынужденно находились вместе, я успел не подружиться, но, во всяком случае, хорошо познакомиться с одним из «товарищей по несчастью». Джек Арно, из «Красных дьяволов» [57] , двадцать шесть лет, веселый уроженец Шотландии, совершивший двести прыжков с парашютом, из них около сотни сложных. В плен попал раненым и оглушенным – в Бейруте. О русских отзывался нормально, удивлялся, что не убили сразу и не расстреляли потом.
57
Красные дьяволы – парашютисты, называются так по цвету беретов.
Хотя и не стоило спрашивать, все-таки спросил – на хрена? Ведь не только по приказу. Ответить он мне ничего не смог…
Заточение подошло к концу быстро – в восемь утра по местному нас разбудил германский морской офицер, приказал следовать за ним. У пирса нас ждал катер. Было обычное балтийское утро – хмарное, морозное, с едва заметной дымкой над водой. Катер терся о причал, пыхал мотором, обламывая наросший за холодную ночь ледок. Нас завели в каюту, дверь не закрыли. Свистнул гудок – и катер отчалил от причала, бодро побежал по волнам…
Через двадцать минут к нам спустился тот же самый офицер, знаками приказал следовать за ним, мы, конечно же, подчинились. Вышли на палубу – и увидели вдали серо-стальной силуэт «Артемиды», замерший на безмолвной, неподвижной водной глади Балтики…
Картинки из прошлого
Машины, конечно же, отремонтировали – быстро и аккуратно, всего за одну ночь. Здесь, в караван-сарае, вообще все делали на удивление хорошо, не только по афганским, но даже по российским меркам. Все дело было в том, что хозяева караван-сараев нанимали квалифицированный персонал – тех же ремонтников – в России или Британской Индии, платя за неудобства и риск огромные деньги. Вот и сейчас в этом караван-сарае работала «интернациональная» бригада ремонтников из троих русских и четырех индусов, которые в месяц зарабатывали примерно втрое больше, чем если бы работали у себя на родине. Бригады работали вахтовым методом, по три месяца, приезжали и уезжали с караванами. Три месяца поработал – денег тебе, как за год, заплатили. Поэтому, хоть услуги ремонтников здесь стоили очень дорого – они того стоили.
Абдалла нашел Карима, когда тот вместе с малишами принимал работу – осматривал отремонтированные машины, и если находил недочеты в ремонте, требовал их устранения, возмущенно матерясь при этом по-русски. В кои-то веки русский язык пригодился и здесь, кстати, почему-то все малоцивилизованные
Вот и сейчас он появился, кивнул Кариму – есть информация, надо поговорить. Карим в последний раз выругался – он просто хотел сбить цену на ремонт, так активно торговался – и отошел…
– Плохие новости, эфенди… Очень плохие…
– Говори.
– Сегодня утром прибыл человек от моего отца. Новости очень плохие. Король Гази-шах, да покарает Всевидящий эту собаку, лижущую пятки англизам, собрал свою армию и пошел войной на моего отца. Сейчас воины моего отца и воины дружественных нам племен отступают к горным укреплениям на границе…
Карим задумался – новость и в самом деле была чертовски плохая.
– Кто-то сообщил этому шайтану, что твой отец должен получить оружие, вот все и началось, – решительно произнес он.
– Как бы то ни было – в Джелалабад идти нельзя, нельзя даже приближаться к Кабулу. Человек сообщил, что на всех дорогах, ведущих в Кабул и из Кабула, стоят сильные посты с танками, всех обыскивают. Но есть и хорошие новости.
– Скажи же их.
– Отец посылает двух моих старших братьев с небольшим отрядом к нам. Мы должны встретиться с ними и разгрузить машины. Все, что можно унести на себе, они унесут, а остальное мы должны спрятать в пещерах, чтобы вернуться за грузом тогда, когда королю Гази-шаху надоест проливать кровь своих людей на нашей земле. Тогда мы по частям вывезем груз.
Карим лихорадочно соображал. Что-то ему не нравилось во всей этой головоломке…
– Скажи мне, Абдалла… Ты хорошо знаешь человека, который пришел с сообщением от твоего отца?
– Сауда? Он рос вместе с нашими братьями, потом учился… Он хороший человек.
– Где учился? – подозрения Карима усилились.
– В Кабуле. Он учился в университете, стал ученым человеком, муаллимом.
В Кабуле, значит…
—Он еще здесь?
– Здесь, эфенди…
– Тогда вот что… – Карим почесал бороду, к ней он до сих пор не привык. – Эй, Иван! Подгребай сюда…
Иван, по-хозяйски осматривавший отремонтированные машины, оторвался от своего занятия, подошел…
– Что нового?
– Много чего. План меняется на ходу. Надо остаться здесь еще на день, максимум, два. Тут возникают два вопроса. Первый – есть чем заплатить?
Здоровяк прикинул в уме…
– В обрез. На пару-тройку дней хватит – дальше нет. Тут постой, чтоб его…
– Зато безопасно.
– Может, оружием расплатиться? – вслух подумал Иван. – Здесь ведь его принимают в оплату?
– Ты в своем уме, русский? – изумился Карим. – Если здесь узнают, какой груз в этих машинах, одному Аллаху ведомо, что будет. Хотя тут и мирная территория, соблазн слишком велик.
И впрямь… В Афганистане оружие ценилось дороже золота, а патроны ходовых калибров принимались на базарах в оплату за что угодно. Если кто узнает, что на территории караван-сарая стоят шесть большегрузных машин, доверху груженных оружием и боеприпасами – сложно представить, что может произойти. Даже авторитет шейха Дархана не спасет. Тем более что после удара частей королевской армии по пуштунским племенам многие, очень многие захотят отхватить себе шакалью долю.