Под ручку с мафией
Шрифт:
Вперед!
Я испуганной лебедушкой процокала мимо них, скрылась в подъезде. Ничего!
«Из ничего и будет ничего», — Шекспир сказал. Глубокая мысль. А если не «ничего»? И этот вариант имеет право на существование.
Стас, конечно, мог звонить, скажем, подружке и кривляться при этом перед окном, любуясь природой, а мог и сообщать в экстренном порядке кому-то номер моей машины.
Эти двое могут поджидать приятеля, зашедшего к знакомому взять на просмотр кассету с фильмом, а могут дожидаться Татьяну Иванову, чтобы
Поднявшись к себе на шестой этаж, я погнала лифт обратно и с деловым видом вышла из подъезда.
Лавочка была пуста.
Это, конечно, тоже не аргумент, но уже ближе. Тот или те, кому звонил Шубаров, сейчас получают сообщение, что Татьяна Иванова действительно живет по указанному адресу.
Вопрос первостепенный на текущий момент: кому звонил Станислав?
Вопрос второстепенный: что связывает с ним Станислава?
Вывод: интересуется мной достаточно способная личность или группа, выход на которую возможен пока только через Шубарова.
Мафия? Может быть.
Запишем это на извилинах и не будем ломать голову над вопросами без ответов. Как я уже говорила, мы участвуем в событиях, события участвуют в нас, пусть все идет своим чередом.
Я почти успокоилась, но дверь квартиры запирала, как дверь сейфа — со всем тщанием.
Хочу заметить, что многим моим подзащитным и противникам невдомек, что Татьяна Иванова не только суперменша, вернее, супервуменша, с ногами, растущими от плеч, и не носящая шпильки из опасения совершить убийство в рукопашной, что Татьяна Иванова — человек, как и все остальные, довольно часто испытывающий чувство страха. Особенно перед неизвестным.
Уже раздевшись и пустив воду в ванну, я услышала звонок телефона. Пришлось трясти грудями через всю квартиру. Но это дало мне время приготовиться. Услышав в трубке после своего «Алло!» упорное молчание, я понесла такую ахинею, на какую только была способна в данный момент.
«Коленька! — взвыла я плаксиво. — Коленька, милый, не молчи опять, Коленька, прости меня дуру, прости, ведь я не хотела, Коленька, я люблю тебя!»
Молчание в трубке я определила теперь как озадаченно-заинтересованное и сменила направление:
«Колька, молчишь, гад! Ведь и ты, стервец, виноват в том, что произошло, не меньше моего! Еще и обижаться смеешь, рожу делать! Сволочь ты, Коля!»
И бросила трубку, давясь от смеха.
Уже через минуту погрузила ноющее от усталости тело в теплую воду, зарылась до подбородка в пахнущую Францией пену и едва успела подумать перед тем, как мне стало совсем хорошо, что вела я себя правильно и что ни те, у подъезда, ни тот, что звонил сейчас, не могли заметить моей настороженности.
Один-один, господа, ничья-с! Очко я вам проиграла, не сменив номера машины, но и отыгралась тут же, оставив вас в глупой безмятежности.
И почти сразу поплыла по волнам сладкой дремы под тихое мурлыканье магнитофона.
Глава 3
Утро
«Челаэк! — проурчала я, сладко потягиваясь. — Кофию в постель!»
Солнце играло со шторами в переливе света и цвета.
Сейчас войдет «челаэк», неся на подносе чашку дымящегося кофе. А я, Бог мой, в полном неглиже! Ну, думаю, он меня прости-и-ит! И не осудит. Вспомнила, как вчера изо всех сил скулила и рявкала по телефону, стало смешно. Проделано было талантливо. Мой слушатель должен был мне аплодировать. А если бы он меня при этом еще и видел!
Ну где же «челаэк», где кофе?
Перевернувшись на живот и уперев подбородок в ладони, я сонно уставилась на дверь.
Не идет. Ну и пусть. Да и кофе-то у него растворимый, а настоящего он отродясь не умел готовить.
«Стремительная, как сорвавшаяся с защелки пружина, Татьяна взметнулась над ночным ложем и, едва ноги ее коснулись ковра, нанесла серию мгновенных и сокрушительных ударов воображаемому противнику».
Красиво!
Я лениво поднялась и прошлепала на кухню, глянув по дороге в зеркало. Нерасчесанные после вчерашней ванны волосы стояли дыбом.
Вот уже закипает вода, на блюдце — горка свежемолотого кофе, как вдруг заверещал телефон.
Не подойду! Еще раз! Как вы назойливы! Еще!
— Алло!
— Татьяна, здравствуйте, это Станислав. Узнали?
— Я вас приветствую.
— Что поделываете?
— Считаю сушеных мух.
— Что-что?
— Мух сушеных считаю. Мне нужно ровно пятьдесят штук.
— Танечка, вы мне снились всю ночь, прямо наваждение какое-то!
— А у меня двух не хватает.
— Чего не хватает?
— Мух.
— Каких мух?
— Сушеных!
— Ничего не понимаю! Зачем вам они?
— Для кофе. Сейчас в моде кофе по-африкански, с толчеными мухами, а у меня двух не хватает.
— А если без них?
— Без них ничего не выйдет — вкус не тот.
— Хорошо, куда мне их привезти?
— Кого?
— Мух.
— Каких?
— Сушеных.
— Зачем?
— Для кофе.
Бр-р, какую чушь он порет!
— Станислав, вам что, делать нечего?
— Нечего! Тем более что вы мне снились всю ночь.
— И что дальше?
— Я тоже хочу кофе. Давайте попьем его вместе.
— А что, это идея. Где?
— В «Вене», на проспекте.
— Идет, через час-полтора.
— Отлично.
Фу-у! Отбой.
Дежурный макияж. Кофе, чтоб ему! Джинсово-кожаная униформа. На работу пора. В «Вену». Хорошо хоть работаю сегодня недалеко от дома. Что-то терминология у меня пошла, как у «девочки по вызову». Дожили! Времени — хоть отбавляй, пойдем пешком.
Все изменилось, стоило мне взяться за ручку двери. Будто выключили свет — кончилось мое безмятежное существование.