Под солнцем Виргинии
Шрифт:
Нейт видел, как глаза его матери наполнялись болью каждый раз, когда ей приходилось знакомить отца с женой, и как она улыбалась, когда ее отец вспоминал свою любовь.
По вилле бегали дети, многочисленные кузены и двоюродные племянники Нейта, громко говорили мужчины и смеялись женщины. Нейт часто сбегал на пляж или бродил по закоулкам старого города, чтобы не слышать эту какофонию, сотканную из французской речи, новостей, звука, с которым открывались бутылки шампанского, звука музыки и улюлюканья детей.
–– Ты Нейт? – спросила женщина лет сорока, приходившаяся, как позже выяснил Нейт, ему троюродной тетей. В день, когда они вышли из такси напротив ворот виллы, она
–– Спасибо, тетя, – неловко пробормотал Нейт. Пытаясь отделаться от ее поцелуев и объятий, он похлопал ее по спине.
–– Просто Манон, дорогой, – улыбнулась она.
Через пару дней после приезда, в полдень, Нейт вышел на террасу, где у бассейна загорали его мать и отец.
Отец, как всегда, был слишком бледным, его кожа никогда не принимала загар. Бывало, он проводил под палящим солнцем несколько часов, его плечи и лицо обгорали, краснели, а потом кожа с них болезненно облазила. Он лежал на шезлонге с чуть приспущенными очками и читал книгу. Другое дело – мать. Загар приставал к ней быстро, кожа была золотистой и даже сверкала. На ней был белый купальник, легкая голубая накидка с желтыми лимонами, а на лице лежала соломенная шляпа. Темно-сливовым лаком были накрашены ее ногти. На запястьях позвякивали золотые браслеты, когда она тянулась к мартини с водкой и крутила оливку в бокале. Женевьева всегда оставалась собой. Изысканной, благородной, с повадками и взглядом львицы.
–– Ма? – спросил Нейт. Она сдвинула шляпу с лица, отец взглянул на него, сняв очки. – Хочу прогуляться.
–– Пропустишь обед? – спросила мама, щурясь от солнца.
–– Поем в городе, – парень пожал плечами и улыбнулся.
–– Будь осторожен, – предупредила Джен и, устроившись удобней, снова прикрылась шляпой.
Нейт добрался до марины и купил мягкое мороженое с базиликом и лимоном. Он устроился на пирсе, свесив с него босые ноги, положив туфли рядом с собой. На нем было светлое поло, пропитавшееся потом и морским воздухом, голубые джинсы с прорезями на коленях и солнечные очки. Было жарко, и Нейт представлял, что капельки пота, стекающие по спине, не липкие и теплые, а холодные. Под ним был деревянный пирс, нагретый солнцем. Погода стояла душная, хотелось сбросить прилипшие к коже вещи и нырнуть в соленую воду, но для начала Нейт собирался прогуляться по сувенирным магазинчикам в старом городе, чтобы купить подарки для Криса и Джо. И, конечно, для бабушки: она коллекционировала декоративные тарелки.
Нейт ел слегка подтаявшее джелато, рассматривал яхты, рыбацкие лодки и прогулочные катера. Ближе к исторической части города яхты становились шикарнее и больше. Названные красивыми женскими именами: Мария-Елена, Цицилия, Серена – они медленно покачивались на воде, сверкая своими белыми боками. Нейт подумал, что было бы здорово так же лечь на спину, закрыть глаза и позволить прибою укачать себя.
Лазурный берег действительно был лазурным, Средиземное море в этой части было изумительно синим, а золотистый песок только подчеркивал эту синеву. Вода была прохладной, и это было хорошо, потому что Нейту не нравилось плавать в тёплой воде. В ней отражалось небо. В изломанной волнами глади бликовало солнце. Пахло рыбой, костром, свежим хлебом и кофе. Из прибрежных кафе звучала музыка: что-то непозволительно старое и мелодичное. Натаниэль почувствовал, что городской шум ему приятнее, чем громкие и эмоциональные беседы родственников, и
Обувшись, Нейт сначала дошел до Eglis Sainte-Maxime, но внутрь заходить не стал, потому что уже бывал там несколько раз, к тому же маленькая церковь едва не лопалась от туристов. Нейт находил странным, что люди заходили в церковь в пляжной одежде. Он не был религиозен, но это казалось кощунством.
Нырнув в узкий переулок, в котором двое с трудом бы разошлись, Нейт побродил по улочкам, всматриваясь в окна жилых домов и представляя, какие люди живут там, какие мысли, сомнения их волнуют. Ставни на некоторых окнах были плотно закрыты, а из других сочились музыка, голоса и звук телевизора.
Нейт увидел деревянную вывеску на двери магазина и зашел внутрь. Колокольчик над его головой звякнул, и пожилая лавочница за кассой встрепенулась, отложила газету и улыбнулась ему. На полках стояли фарфоровые изделия: всевозможные фигурки, чашки, тарелки и украшения.
–– Здравствуйте, – сказал он по-французски.
–– Здравствуй, – ответила женщина и вернулась к чтению.
Он осмотрелся: на каждом изделии бечевкой была закреплена бирка с надписью «Ручная работа».
Когда Нейт увидел на бархатной подставке фарфоровый самолет на кожаном шнурке, то сразу понял, для кого он. Символ свободы, которую так хотел Крис. Символ крыльев, мечты.
–– Иногда так хочется сесть на самолет и никогда больше не возвращаться сюда, – однажды сказал Крис, смотря, как турбины лайнера оставляют белые, призрачные росчерки в небе.
–– Иногда хочется, – согласился Нейт.
Нейт подцепил шнурок пальцами, взял еще каких-то безделушек, тарелку для Марии Розенфилд и выложил на стол перед продавщицей.
Она постоянно ему улыбалась, пока паковала покупки в пергамент, в пузырчатую пленку и в бумагу, и даже сделала скидку, хотя Нейт все равно заплатил полную сумму. Однажды он понял, что чертовски красив, что люди смотрят на него влюбленно. У него были большие серо-голубые глаза, яркие губы с четким контуром и темные густые волосы, которые начинали виться, если вовремя не постричься. После того, как он снова стал заниматься спортом, его фигура подтянулась, под одеждой читался рельеф мышц, он, казалось, даже стал немного выше. Нейт замечал, как люди смущенно улыбались в его присутствии, бариста угощали бесплатными напитками, девушки и некоторые парни провожали взглядом, когда он шел по улице. Недавно Нейт научился этим пользоваться. Но сейчас был явно не тот случай.
Убрав покупки в рюкзак, Натаниэль закрыл за собой дверь и из кондиционируемого помещения снова вышел в летнюю липкую жару.
По брусчатке бегали бездомные кошки, он увязался за одной из них, ведомый какой-то детской жаждой приключений, и петлял по переулкам, проходил за частные заборы, старался держаться позади, чтобы не спугнуть кошку, спешащую по кошачьим делам. Ему хотелось поймать ее, запустить ладонь в серую шерстку, погладить и забрать домой. Он бы так и сделал, но у его матери была аллергия на шерсть.
–– Стой, – шепнул Нейт, когда кошка юркнула под калитку. Обнаружив, что калитка не заперта, он толкнул ее и увидел свою новую подругу, она чистила лапы, сидя на крыльце. – Вот ты где, – Нейт подошел ближе, наклонился к ней и погладил по загривку, на что та сразу отозвалась громким «мяу».
–– Это частная территория. Не для туристов, – дверь распахнулась, и на ступеньки вышел молодой мужчина. Он говорил на чистом французском.
–– Простите, я случайно забрел сюда: заблудился, – солгал Нейт. Он знал эти места так же хорошо, как и любой местный житель.