Под созвездием любви
Шрифт:
— Билли, старый олух, это все из-за тебя!
— Не ругай меня, старушка, я и сам в отчаянии.
— Что с вами произошло, мистер Арбетнот?
— Да в том-то и дело, что ничего страшного, мисс Дженнифер. Я надрал полную лодку травы, заболела поясница, ну я и решил высадиться на один из Островков, полежать на горячих камушках…
— Вот теперь тебя скрючит так скрючит! И поделом!
— Наломался я здорово, потянуло меня в сон. Проснулся — а уж вечереет, и ветер поменялся. Я скорее к лодке — а она застряла в камнях. Бился я, бился, но все же отплыл. Темнеет все быстрее,
— Герой ты мой… старикашка героический!
— Не плачь, Морин. Лучше плесни мне своего зелья, которое на спирту.
— Вот что за народ, а?! Ведь только что с того света вынулся, только что чуть Богу душу не отдал — а про пойло не забывает! Вот и мистер Соммерс, упокой господи его душу, только, бывало, оклемается — сразу к бутылке тянется. Я и полотенцем его, и половником, а он все свое. «Лечиться, — говорит, — желаю! Давай зелье!»
— А что это за… зелье?
— Честно сказать, моя красавица, здесь я и не знаю толком, из чего оно. Дома, в Англии, я точно знала: вот это зверобой, это заячья капустка, это, положим, болиголов, а это страстоцвет. А здесь мне мистер Морт привезет травки — я и глаза вытаращу. Зверобой что твой львиный зев. Горечавка с хризантему размером. А заячья капустка… под ее листьями можно от дождя прятаться.
Дженнифер с интересом понюхала бутылку, из которой миссис Соммерс, несмотря на все причитания, щедро плеснула в кружку Арбетноту темно-зеленой жидкости с душистым запахом.
— Пахнет приятно…
— А тебе я вот этого налью. Успокоительного.
Успокоительное пахло мятой и гвоздикой.
Сразу перестали дрожать и потеплели пальцы, по телу потек жидкий огонек. Дженнифер невольно облизнулась.
— Вкусно. Миссис Соммерс, а Морту вы тоже что-нибудь приготовите?
— А как же! Вот это, думаю, подойдет…
Следующие четверть часа Дженнифер и Арбетнот завороженно следили за тем, как посерьезневшая Морин Соммерс снует по кухне, выдергивая из разных пучков сушеных трав отдельные веточки. Как смешивает в большой каменной ступке разные зерна и порошки, как перетирает отобранные травы, как заливает приготовленный порошок кипятком…
По кухне поплыл странный, дремотный запах. Дженнифер невольно потерла глаза рукой.
— Что это? Прямо глаза слипаются.
— Белена.
— Так это же яд!
— Если его горстями есть, конечно, яд. А так — лекарство. Не мешай мне! Сиди тихо, а еще лучше — иди спать.
— Я не смогу. Когда Морту станет легче…
— Ему станет легче еще не скоро. Ты лучше поспи, а потом сменишь меня.
На рассвете Дженнифер сменила окончательно вымотанную Морин Соммерс и села рядом с постелью, на которой метался в жару Морт Риджвуд. Хриплое дыхание вырывалось из груди, руки беспокойно месили одеяло,
И тогда Дженнифер молча скинула платье и нырнула к Морту под одеяло. Поколебавшись всего секунду, она обхватила его обеими руками, спрятала его ледяные пальцы у себя на груди, прижалась всем телом и стала тихонько мурлыкать ему на ухо детскую, почти забытую колыбельную. Руки Морта вдруг потяжелели, согрелись, скользнули по ее груди, животу…
Утром миссис Соммерс и Арбетнот пришли к комнате своего хозяина, чтобы сменить Дженнифер. Морин первая заглянула в дверь — и тут же закрыла ее, едва не прищемив Арбетноту нос.
— Ты что, сдурела?! Чуть без носа не оставила… Что он там делает?
Морин Соммерс улыбнулась и тихо ответила:
— Выздоравливает, Билли. Выздоравливает.
12
Лихорадка не отпускала Морта еще несколько дней, и все это время Дженнифер неотлучно находилась при нем.
На пятый день он встал и попытался пройти по коридору, но сил хватило всего на несколько шагов, после чего Дженнифер отвела его обратно и погрозила кулаком.
— Рано еще! Ты слаб, как новорожденный котенок.
— Дженни… ты очень красивая.
— Вот! А ты хотел меня прогнать! Жил бы… без такой красавицы.
— У тебя кожа светится.
— Не смущай меня, граф. Я думала, ты не помнишь…
— Здрасте! Я все помню. И знаешь, Дженнифер? Как честная женщина…
— Начинается!
— Ты обязана выйти за меня замуж. Ты меня видела голым.
— Взаимно. Ты меня — тоже.
— Выйдешь за меня?
— Выйду.
— Что?
— Что слышал. Попался? Думал, я откажусь? А я согласна. Я люблю тебя и выйду за тебя замуж.
— Здесь, на острове?
— Да хоть посреди океана.
— А как же Саванна? Ты ведь хотела домой?
— Дом там, где сердце. Берне сказал, а он в этом разбирался. В Саванну поедем… в свадебное путешествие. А в качестве подарка я куплю себе чемодан трусов и настоящие кроссовки.
— Бедная моя девочка. Босая и раздетая.
— Ты куда это руками полез, граф бессовестный? Морт…
— Дженни…
И потянулись дни, полные нежности, любви и разговоров…
— Морт?
— Мм…
— Ты спишь?
— Сплю.
— Врешь, не спишь. Поговори со мной.
— Говорю. О чем?
— Не знаю. Мне хочется знать о тебе все или хотя бы половинку. Я же тебе рассказала про себя. Конечно, у меня вовсе не такая насыщенная событиями жизнь…
— Ты обо мне тоже почти все знаешь. Мне двадцать девять лет. Четыре последних года я живу на Острове. Мне казалось, я обрел покой, и этого вполне достаточно, но теперь я обрел еще и счастье. И понял, как бедна была моя жизнь до тебя.