Под ударом

Kancstc

И она объяснила мне как считывать информацию с предметов, опираясь на те техники, которым уже научил меня крёстный.

— Только без напряжения, в одно касание, — предупредила она, — хоть ты сейчас внешне и пришёл в норму, но всё равно всё ещё ушибленный.

Услышав последнее Даша вдруг резко покраснела, причём вся, от ягодиц до сосков. А я мельком подумал, что уже притерпелся к местной нудистской моде, даже замечаю современную женскую манеру не одеваться только тогда, когда это уж совсем заметно. Но это так, проскользнуло, потому что я погрузился во внутреннее молчание, пытаясь почувствовать древнее артиллерийское орудие.

И что-то такое, слабо понятное,

проскользнуло, только я не успел это толком зацепить. Когда я открыл глаза, моя ладонь лежала на лафете Царь-пушки, хотя когда я входил в медитацию, стоял метрах в двух от неё. Я хотел было уже поделиться своими ощущениями, но тётя Лиз меня остановила, кивнув Даше:

— Теперь ты…

Даша подошла к орудию и остановилась в метре от него, подняв руки на уровне груди, ладонями вперёд, прикрыла глаза. Где-то через минуту она встряхнулась и, снова отступив к нам, с удивлением сказала:

— А ведь эта коляска, на которой эта штука стоит…

— Лафет, — поправил я,

— … ага, пусть лафет… это просто игрушка. А сама эта штука… как ты её назвал?

— Пушка, — откликнулся я.

— Ага, пушка… так вот, она до сих пор хочет подраться.

Я столь подробно расписать увиденное не мог, но и мои путанные объяснения обрадовали тётю Лиз:

— Для первого раза очень хорошо, — заявила она.

И мы пошли дальше. И я наконец осознал, как хорошо быть крестником императора и членом царской семьи! По факту весь Кремль — личное владение нынешнего российского царя, а значит его дом и дом его домочадцев с соответствующими правами доступа. Конечно, положение царского крестника не совсем соответствует статусу члена императорской фамилии, но учитывая, что моей формальной опекуншей стала неофициальная наложница императора, по факту я находился тут на тех же основаниях, что и Дашенька, и Гришенька и все прочие. А значит могу ходить где хочу, за исключением некоторых мест, куда детям в принципе ход закрыт, да в некоторых местах только в сопровождении взрослых. Но таких мест в Кремле не то, чтобы слишком много и в большую их часть я и сам предпочту не соваться.

А так мы прошлись вдоль стен, залезли на одну из башен, прошлись вдоль коллекции наполеоновских пушек. Наполеоновских там заметно поубавилось, зато появились какие-то другие, заведомо более поздние.

— Похоже, правители России до Тёмных веков очень сильно увлекались артиллерией, — прокомментировала эту выставку тётя Лиз.

Я не удержался и рассказал о войне 1812 года и откуда вообще взялась эта выставка.

— Ты так всё это выучил? — удивилась Даша.

— Я увлекался историей, а сейчас память как-то обострилась. Могу вспомнить и то, что когда-то прочно забыл… Не всегда приятно, — признался я.

— Это как с подгруженной памятью? — внешне равнодушно, но на самом деле с некоторым внутренним напряжением уточнила тётя Лиз.

Пришлось задуматься, так что ответил я не сразу:

— Нет… не совсем… моя память, она совсем моя… там всё. И образы и сама информация… даже запах книги, которую я читал. А подгруженная память, там только информация.

На это тётя Лиз только кивнула и мы пошли дальше вдоль Арсенала, из которого на нас глядели обычные для 42 века окна без стёкол, что меня откровенно напрягало. Вместо стёкол во вполне винтажных, даже для XXI века, деревянных рамах была натянута невидимая энергетическая плёнка, совершенно незаметная для человека, имеющего доступ в помещение, свободно пропускающая свежий воздух с улицы, с подогревом, но таким, что свежеть воздуха сохраняется, в том числе и все ароматы… из тех, что стоит сохранять. А вот всё нежелательное,

начиная с излишне резких порывов ветра и заканчивая пылью, камнями, выстрелами из лёгкого пехотного оружия и нежелательными в данном помещении персонами надёжно отражает наружу. В принципе, сейчас вполне возможно собрать лёгкий каркас, который накроет необходимый по площади участок земли на необходимую высоту той самой плёнкой и внутри можно будет жить вполне комфортно и безопасно. Хоть на вершине Эвереста, хоть на дне морском. Бери и заселяй другие планеты! Но не заселяют… Даже на Земле большая часть поверхности не то, что безлюдна, вообще белые пятна. И есть в этом какая-то неправильность, в которой я должен разобраться.

Глава 22

На бал

Уже дома я снова задумался: А не слишком ли много я на себя беру? Просто перечисление моих проблем: Моё княжество — вообще одна большая головная боль. Хорошо, сейчас с ним разбираются крёстный и тётя Лиз, но и мне совсем уж отстраняться тоже нельзя. Даша — одна большая проблема и тоже надо понять, что с ней делать. Учёбу, между прочим, тоже никто не отменял. А ещё и наши с тёзкой генетические изыскания… В общем, я реально притих и погрузился в текучку. Даже перестал посылать Анкалагона на разведку, чем дракончик, уже нахватавшийся моего шебутного характера, оказался заметно недоволен.

Так я учился, встречался с появившимися у меня в этом времени друзьями, между прочим и Лёху, который хорошо прижился в команде купца и делал первые успехи в карьере, тоже не забывал, с моим тёзкой и Люсей, подключившейся как эксперт по магическим свойствам всяческой живности, проектировали нашего волшебного зверя. При этом обязанности разложились так: Сергей проектировал анатомию и физиологию, Люся занималась магической составляющей, а я алгоритмами поведения. Вернулся, так сказать, к своей основной специальности.

И вот однажды, за пару недель до бала, сидели мы в имении Тимирязевых в одной и мелких лабораторий и утрясали последние детали перед тем, как запустить первые яйцеклетки на сборку. Даша, которой вся наша возня была скучнее стрельбища, тем временем утащила Ладу куда-то вглубь оранжерей и по моей просьбе пытала насчёт банд и тех самых таинственных диких, что попадались по периферии обитаемого мира в брошенных землях. Идиллия…

Такая хорошая идиллия, что она, естественно, закончилась большим обломом. Неожиданно на наши с тёзкой плечи легли сильные руки и голос старшего Тимирязева вопросил:

— Чем таким интересным занимаетесь, молодые люди? Смотрю, даже Мила увлеклась.

Не чувствуя за собой ничего плохого, я спокойно рассказал, что мы собирались сделать.

— Неплохо, неплохо… — задумчиво произнёс Исидор Дмитриевич, листая в голографическом интерфейсе наши разработки. — Даже решили сделать своего зверя фертильным… А вы не забыли, молодые люди, что все новые виды должны пройти утверждение на Имперской экологической комиссии? И как председатель комиссии я сразу говорю: ваш проект не пройдёт! По крайней мере в таком виде.

Младшие Тимирязевы тут же сникли, а мой тёзка только и выдавил:

— Упс…

Как мне вскоре объяснили, за создание новых видов без одобрения означенной комиссии, полагаются весьма серьёзные кары. Но разговор ещё не был окончен. Мила, которую затаскивали в нашу команду только что не на аркане, вдруг взвилась:

— А что тут такого-то?

На что старший Тимирязев сокрушенно покачал головой:

— Ну ладно наш гость, он эти вещи знает весьма приблизительно, но вы-то! Вы же Тимирязевы! Ну-ка, отвечайте! Из-за чего была создана Комиссия?