Под удельною властью

Северцев-Полилов Георгий Тихонович

Пономари долго не соглашались, но грозный игумен настоял на своем.

— Помните, братие, что вы делаете?! Грех великий оставить человека без погребения… Земля еси, в землю и отыдеши…

Наконец согласились, отперли церковь, положили тело в каменный гроб и отпели по церковному уставу.

Свирепые убийцы не решились противиться Арсению, боясь народного волнения. Влияние маститого игумена на толпу было велико. Поэтому, согласившись на отпевание тела князя, убийцы не позволили предать его земле.

LVI

Тяжело

пришлось приверженцам Андрея в первые дни после убийства. Народ воспользовался отсутствием главы и бросился грабить княжий двор, а равно и дома его приближенных. В особенности предали они расхищению жилища мастеров, призванных князем для украшения церквей. Толпа знала, что старый Мирон жил в доме их нового тысяцкого. Отсутствие Василько дало возможность толпе ворваться в его жилище. Выбитые ворота открыли доступ им на двор.

Смело вышла на крыльцо Марина.

— Что вам здесь надо? — спросила она. Озадаченные ее вопросом, боголюбовцы молчали.

— Мужа моего здесь нет… — продолжала она, — а я беззащитна…

— Нам тебя и не надо!

— Мы не тебя ищем!..

— Статочное ли дело бабу обижать! — раздались голоса среди толпы.

— Так зачем же вы сюда ворвались?..

— Подавай нам старика, что у вас проживает!

— Дедушку Мирона! — испуганно вскрикнула Марина. — Да зачем он вам?

— Дело не твое! Подавай, коли требуем!

— Да какое он зло причинил вам?

— Не смей миру противиться!.. Что мир порядил, то Бог рассудил… С ним не поспоришь…

Старый изограф услышал свое имя и вышел из избы.

— Вот он! Вот он! — зашумела толпа.

— Что вам от меня нужно? — строго спросил старик. Но вопрос его остался без ответа. Остервенелая толпа бросилась на старого изографа и разорвала его на куски.

Не помня себя от ужаса, Марина хотела защитить своего учителя, но была сбита с ног и упала с крыльца. Когда она пришла в себя, кругом царила тишина. Толпы уже не было, но следы разгрома виднелись повсюду.

Шатаясь, поднялась на ноги молодая женщина, ничего не помня из случившегося с нею, как вдруг вся картина убийства старого Мирона встала перед глазами. Она дико вскрикнула и опять упала без чувств на землю.

Снова придя в себя, она едва могла найти силы добраться до горницы и стала с нетерпением ожидать возвращения Василько, который должен был вернуться к вечеру.

С наступлением темноты неистовство убийц стало стихать. Грабеж княжего имущества и его приближенных прекратился. Марина снова вышла на крыльцо, с нетерпением ожидая мужа. Скоро показался и Василько.

Молодая женщина закричала от радости при виде его и бросилась к нему навстречу. Прерывающимся от волнения голосом рассказала она мужу о происшествиях в Боголюбове.

— Боже,

какое несчастие! — печально прошептал Василько, знавший уже о смерти князя.

Убийство старого изографа поразило тысяцкого.

— Что ж теперь нам тут делать, когда нет в живых нашего князя? — задумчиво проговорил он.

Марина подхватила его мысль.

— Уйдем, милый, в Новгород! Там у нас родные, спокойнее жить будем…

— А князь Юрий опять меня к себе на службу возьмет…

Супруги стали обсуждать, когда им отправиться в Новгород. Марина настаивала на скорейшем переселении.

— Пока не будет предано земле тело моего князя, я отсюда не уйду! — спокойно отвечал жене молодой тысяцкий.

В его голосе слышалась такая решимость, что Марина перестала настаивать на немедленном отъезде.

Ждать им пришлось недолго.

Вместе с телом князя они отправились во Владимир, оставаться в последнем было незачем, а потому, поклонившись праху Андрея Боголюбского, они продолжали свой путь к Новгороду.

С радостью встретили их Акинфий и Фока с семьей.

— Что еще выдумал — селиться отдельно! — сказал старик, узнав о намерении Василько жить в Новгороде. — Ты ведь наш, новгородец…

— Верно говоришь, дедушка! — печально ответил тысяцкий. — Ничто меня больше не связывает с Суздальской землей, да и благодетеля моего нет в живых…

Все они поселились вместе в доме старого Акинфия, мирно доживавшего свой век среди близких ему людей, радуясь их счастью и пестуя детей, пока Господь не призвал его к себе.

LVII

Между тем во Владимире по получении известия о смерти князя начались убийства его приближенных и грабеж их имущества. Дома посадников, тиунов, иностранных строителей храмов были разрушены дотла.

Испуганно ожидало духовенство, как бы разъяренная толпа не бросилась также и на них. Все они не знали, на что решиться.

Только один священник, Никола Микулич, тот самый, который привез с покойным князем из Вышгорода икону Богоматери, решился прекратить беспорядки, рискуя быть убитым чернью. Он надел облачение и, взяв на руки чудотворную икону, прошел с нею по всему городу. Увидев святыню, грабители смутились.

— Сама Владычица на наши беззакония смотрит! — испуганно говорили они, падая ниц перед святыней.

Волнения повсюду утихали, грабеж в городе прекратился. Только теперь вспомнили владимирцы, что тело убитого князя до сих пор остается непогребенным. Толпою пришли они в Богородицкий монастырь и стали просить игумена Федула отправиться с ними вместе за телом князя. Трепещущий инок не знал, на что решиться.

— Мне его не выдадут! — смущенно говорил старик.

— Мы все пойдем с тобою! Не посмеют боголюбовцы отказать нам!