Под властью отчаяния. Часть 2. Катарсис
Шрифт:
– О да, она тогда заметила меня. Видимо, её зацепило то, что я являюсь бездарем из деревни, – усмехнулся Йоханесс. – А помнишь, как потом ты выставил меня за дверь, потому что я приставал к певичке?
Эльфрида сдавленно хихикнула, но потом вновь состроила серьёзную мину, столкнувшись с недовольным и в тоже время взволнованным взглядом Гловера.
– Не хочешь ли ты мне сказать, что переспал с гангстерской женой? – проглотив ком в горле, спросил Гловер.
– О, нет, – отмахнулся Йенс. – Я переспал с кое-кем другим.
– С кем? С его дочкой? – лицо Гловера стало таким испуганным,
– О, нет, ты что, – махнул рукой Ольсен. И на несколько мгновений Томсон даже успокоился. – С самим гангстером.
На какое-то время Гловер замер, потеряв способность двигаться, говорить, думать и дышать. Йоханесс нервно кусал нижнюю губу и хрустел пальцами, а Эльфрида осторожно и мягко гладила Томсона по руке.
– Ты врёшь, – раскатом грома прозвучал голос Гловера.
– Спорим, что не вру? – хмыкнул Йенс. – У него родинка над губой, а губы его, к слову, по вкусу напоминают вино, потому что он постоянно пьёт вино, левую бровь пересекает едва заметный шрам, но едва заметный он только по той причине, что Эрик накладывает на себя восемь слоёв пудры, – художник тихо рассмеялся. – На руках, причём на обеих, – старые шрамы. Вероятно, от лезвия. А в целом его кожа очень мягкая, но почти всегда холодная. А ещё он хромает на левую ногу. Под глазом у него набиты три точки, на обратной стороне запястья – кинжал и роза. На правой ягодице у него маленькая родинка. Ох, а знаешь, какие у него ягоди-
– Замолчи! – вскрикнул Томсон, пошатнувшись назад и чуть не свалившись, если бы не схватился за Эльфриду, которая помогла мужчине выпрямиться. – Нет, Йенс, это всё не правда, это всё тебе привиделось на нервной почве… Ты не мог… Он не мог…
– Очень даже мог! В тот день он чуть не убил меня за то, что я оскорбил его жену. Сказал, что увидит ещё раз – убьёт. Я тогда ещё не знал, что Эрик гангстер. Впрочем, он тогда соврал. А потом ты решил заказать у него лекарство. Думаешь, он мне его так и не отдал, потому что ты обанкротился? Пощадил типа? Скажи спасибо мистеру Ричардсону, потому что обанкротился ты, благодаря его стараниям. И тогда Эрик решил забрать плату, скажем, натурой. Мы трахались. Несколько раз, – твёрдым холодным голосом заключил Ольсен. – А я влюблялся в него всё больше и больше каждый раз, когда в воздухе раздавалось это до опьянения прекрасное имя, – прошептал художник.
Гловер растерянно смотрел на брата, думая о том, может ли поверить в этот бред. Но последнее предложение вывело Томсона из какого-либо душевного равновесия. Это слишком безумное известие. Такого просто-напросто не могло произойти.
Chase Holfelder, KHS – Beauty and the beast
– Нет, я не верю…
– Но это правда, – встряла Эльфрида. – Я видела письмо, которое оставил Эрик Йоханессу, когда сбежал. Да и разве ты не заметил, что Йенс начал стремительно меняться после того, как Эрик отдал ему то злосчастное лекарство? Помнишь, я рассказывала тебе о Ренди Грине? Мы с Йоханессом недавно были у него. Этот человек был любовником Ричардсона.
– Господи, – Гловер схватился за голову. – Это ведь неправильно. Это ведь болезнь какая-то. Я бы понял, если бы ты
– Уезжай. Я не уеду, – пожал плечами Йоханесс.
– Ты с ума сошёл? Ты в опасности, Олли в опасности, Эль в опасности, мы все, блять, в опасности! Если он лишил меня всех денег ради своих мерзотных планов и шантажом заманил тебя к себе, то чёрт знает, на что этот ублюдок способен ещё!
– Я не уеду. Более того, я уверен, что он ничего мне не сделает.
– Ты в конец ебанулся, Ольсен? – закричал Гловер. – Ты понимаешь, что я банкрот из-за него? Он уже «сделал» тебе, Йоханесс. Ты действительно хочешь жить в месте, где Эрик, мать его, Ричардсон держит всех под мушкой пистолета?
– Ты преувеличиваешь. Он не просто убийца и не просто суперзлодей. Прекрати делить мир на чёрное и белое. Да, он сжёг заживо твой бизнес, но ты сам сказал, что деньги – ничто по сравнению с Эльфридой.
– Я потратил на это всю свою жизнь! Мой отец потратил на это всю свою жизнь!
– Ты говорил, что это гнетёт тебя. У тебя ведь остались некоторые сбережения, на которые ты можешь увезти отсюда Эльфриду в какой-нибудь тихий городок Америки и основать с ней новую ячейку общества, верно? Что тебе ещё нужно для счастья? Но давай будем мыслить более глобально. Эрик не убивает детей и женщин, даже если те – больные ублюдки. Эрик не убивает невиновных, он убивает только тех, кто того достоин.
– Что он из себя возомнил? В Бога решил поиграть, чтобы решать, кому жить, а кому нет?
– Ты не понимаешь! Он убивает тех, кто перешёл ему дорогу. Убивает предателей, должников. Да и скорее даже не сам он, а его гангстеры. Он даёт многим людям работу, жильё и деньги. Он обеспечивает их, потому что они, считай, – его семья.
– Мне плевать на его паскудную гангстерскую семью, слышишь? Но мне не плевать на разрушенные семьи простых людей!
– Говори, что хочешь. Эрик прекрасен, потому что он верен тем людям, которые его окружают. И он будет их защищать.
– А ты не видишь, кем твой любимый мистер Ричардсон является сам? Ты с ним разговаривал хоть раз? Он одним взглядом словно опускает тебя до плинтуса и шлёт тебя нахуй так, что ты действительно начинаешь чувствовать себя последним дерьмом. Эрик считает себя выше всех, в его крови живёт чувство превосходства. И ты сам попадаешь под его чары и начинаешь верить в то, что Ричардсон – это ебаный Дориан Грей, а ты пылинка на его портрете. Только знаешь, как бы выглядел портрет Эрика Ричардсона? Как худощавый жалкий вурдалак, полностью покрытый мозолями, наростами, лицо которого давно перекосило, ноги которого не выдерживают веса тела. Представляешь эту прекрасную картину? Вот так выглядит душа Эрика. Вот так и никак иначе, – твёрдо заключил Томсон.