Под властью пугала
Шрифт:
Мисс Мэри внесла поднос и разлила кофе по чашкам.
– Что нового, мисс Мэри?
– Мистер Симпсон приходил после обеда…
– И что он ко мне привязался, этот мистер Симпсон!
– Он сказал, что…
– Не надо, Мэри, не имеет значения, что сказал мистер Симпсон.
– Еще приходил мистер Бейкер…
– Какой еще к черту мистер Бейкер?
– Бакалейщик, сэр. Он сказал, что…
– Нет, нет, прошу вас, Мэри, оставьте. Зачем утомлять нашего гостя всякой ерундой про мистера Симпсона и мистера Бейкера. Можете идти. Господину Нуредин-бею постелите в комнате для гостей.
– Покойной ночи, сэр!
Нуредин-бей проводил глазами мисс Мэри, пока та не скрылась за дверью.
– Какие ножки, – заметил он.
– Неужели? Не замечал.
– Странно, Ферид-бей, ведь вы такой поклонник красоты.
– Да, Нуредин-бей, но, оценивая женщину, надо смотреть сверху вниз. Сначала лицо, потом… Словом, до ножек я еще не добрался.
– Желаю вам не застрять на полпути, Ферид-бей.
Ферид-бей снова рассмеялся. Ему пришлась по душе и эта шутка.
– Поздравляю, Нуредин-бей. Я вижу, вы отточили свой юмор. Да и не удивительно, ведь вы живете среди шутов.
Улыбка исчезла с лица Нуредин-бея, он не сразу нашелся, как ответить на эту ехидную насмешку. Он понимал: в остроумии Ферид-бея ему не одолеть, а потому решил принять серьезный тон и перейти к сути своей деликатной миссии. Того же, очевидно, ждал и Ферид-бей, который вдруг сказал:
– Довольно о ножках мисс Мэри, Нуредин-бей. Я полагаю, вы переплыли океан не для того, чтобы поговорить о ее ножках.
– Вы правы, Ферид-бей. Я приехал поговорить не о ее ножках, а о ее напоминаниях вам про мистера Симпсона и мистера Бейкера.
– Правда?
– Этим озабочен даже сам президент. Оставим шутки и намеки, Ферид-бей, и приступим к сути дела.
– Вот это мне нравится. Мне тоже хотелось бы проникнуть в самую что ни есть суть.
– В ближайшее время в Албании произойдут крупные перемены. Меня сюда послал Ахмет-бей для переговоров с вами. Не годится, чтобы известнейшие люди нашей страны продолжали злиться из-за прошлогоднего снега. Сейчас его превосходительство нуждается в вас, а вы в нем.
– Его превосходительству, видно, уже сообщили, в чем я нуждаюсь.
Ферид-бей никак не мог обойтись без иронии.
– Да, и он готов выполнить любое ваше условие.
– Благодарю его превосходительство за заботу, которую…
– Ферид-бей! Ну почему вы так плохо о нем думаете? Он прекрасный человек, великодушный, щедрый, патриот…
– Я знаю все, что вы можете сказать о нем…
– А я отлично знаю все, что думаете о нем вы. Вот, к примеру, что вы писали о нем: «Ахмет Зогу – это всего лишь дубинка в руках сербского и итальянского правительств», «Ахмет Зогу, самозваный глава республики, собирается открыть албанскую скупщину, палату бессловесных», «Албания попала в руки людей, которые привыкли относиться к ней как к своей вотчине, продавая ее всякому, кто больше заплатит. Ныне Ахмет Зогу заключил сделку о продаже ее Италии», «Правительство Ахмета Зогу – правительство Албании, но не албанцев», «У Ахмета Зогу…»
– Поздравляю, братец. У вас великолепная память. Я и сам уже позабыл, что писал о нем.
– Ваши статьи полны именно такими оборотами. А уж о его соратниках…
– О, не напоминайте мне о них!
– Нет, я не собираюсь их защищать. Может, вы и правы в отношении кое-кого из его окружения, но сам-то он совсем не такой.
– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– И все же он благороден и великодушен настолько, что не сердится на вас, несмотря на ваши выпады по его адресу. Он убежден, что вы были неправильно информированы.
– Возможно. Ну и какие же крупные перемены должны произойти в Албании? Уж не собирается ли матьянский бей провозгласить себя королем? Ба!.. Да я, кажется, попал в точку! Вы хотели поразить меня, а вышло наоборот!
– Откуда вы знаете?
– Ничего я не знаю. Я просто это предвидел. Помните, я писал в одной своей статье: он так тщеславен, что вряд ли удовольствуется титулом президента. Разве вы не читали?
– Нет, не читал.
– И чего же хочет от меня его будущее величество?
– Немного – чтобы вы поддержали его. А за это…
– Он готов купить меня любой ценой.
– Но надо, Ферид-бей. Я этого не говорил. Он хочет помириться с вами во имя Албании. Выступая против него, вы как патриот и политик ничего не выигрываете, а, присоединившись к нему, выиграете многое: сможете, если захотите, получить любой портфель или даже стать премьером.
– Если бы я хотел жить в Албании, то давно бы уже был там.
– Никто не заставляет вас возвращаться в Албанию. Такого условия он вам не ставит. Хотите – оставайтесь здесь.
– Ну да. Притаиться в уголочке, сидеть смирно и довольствоваться его подачками.
– Нет. Для вас есть хорошая работа. Как вы знаете, место посланника албанской миссии свободно. Кто лучше вас справится с этим? Вы знаете страну, дружите с известными людьми, лично знакомы со многими государственными деятелями, и даже с самим президентом. Вы, по общему мнению, человек незаурядный, образованный. Это место создано для вас. Соглашайтесь, и вы тут же будете избавлены от Симпсонов и Бейкеров, получите возможность жить так, как вы привыкли.
– Вы предлагаете это от своего имени?
– Ну что вы! Меня уполномочил сам президент. Я бы ни за что не додумался до этого.
– Не такой уж он и тупица, ваш президент.
– Наоборот. Он самый выдающийся человек в Албании.
– Возможно.
– Он поручил мне все обговорить с вами и решить.
– Не торопитесь, братец. Такие дела сразу не решаются. Расскажите-ка мне, как обстоят дела в Албании.
Нуредин-бей принялся обстоятельно рассказывать о положении дел и о политических деятелях в Албании. Он не жалел красок, чтобы представить в радужном свете действия своего президента, подчеркивая его «высокие патриотические мотивы». Ферид-бей то и дело перебивал его вопросами. Наконец он встал с кресла и, походив из угла в угол, заключил: