Под запретом

Беннетт Сойер

— Думаешь, нам стоит ей сказать? — говорит он ей заговорщицким голосом.

Данни смотрит на меня оценивающе.

— Ну, даже не знаю. Я не думаю, что она сможет держать язык за зубами.

Демонстративно я вытаскиваю свой iPhone из кармана.

— Хорошо, тогда я звоню маме.

Данни быстро вырывается из рук Райана и выхватывает телефон из моих рук.

— Ладно, ладно, шантажистка! Мы скажем тебе!

Райан опять притягивает Данни к своей твердой груди и проводит ласково носом по ее шее. Затем он переводит взгляд на меня, и на его лице появляется

выражение безмерной радости. Слезы поблескивают в его глазах.

— Мы ждем ребенка!

Самая приятная, томная и благодатная волна тепла накрывает меня с головой. Она зарождается в груди и постепенно распространяется, охватывая каждый нерв, каждую клеточку моего тела, насыщая его нежностью. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на то, как напряженно Данни и Райан ждут моей реакции.

— СВЯТОЕ ДЕРЬМО! МАТЬ ВАШУ! — кричу я, что есть мочи. Я быстро пересекаю разделяющее нас расстояние и заключаю их в свои объятия, протискиваясь между ними. — Я буду тетей!!

И мы втроем начинаем плакать и обниматься, целовать друг друга и, конечно, смеяться. Я начинаю засыпать их вопросами, все еще не выпуская из объятий.

Как? Когда? Девочка? Мальчик? Придумали имена? Кто знает? Как чувствует себя Данни?

Наконец Данни слегка отталкивает меня и отстраняется. Я продолжаю глупо улыбаться, потому что, мне кажется, большего счастья я в жизни не испытывала. Я смотрю с обожанием на свою семью… на Райана и Данни… и продолжаю лелеять мечту в глубине души, что когда-нибудь и я буду такой счастливой.

***

После вкусного ужина Райан уходит на вечерний сбор всей команды. Вечер был просто потрясающий, а радостные новости сделали его еще лучше. Я узнала за ужином о беременности больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Срок беременности Данни всего два месяца, именно по этой причине они решили, пока никому не говорить, и объявить радостную новость после первого триместра. Я искренне извинилась перед ними за то, что вынудила их рассказать мне, но Данни призналась, что они все равно собирались сегодня мне рассказать. Они сказали, что я единственная, с кем они захотели поделиться этой новостью прямо сейчас, потому что я неотъемлемая часть их семьи.

Только от одной мысли о том, что я единственная, с кем они захотели поделиться, я хочу растечься лужицей.

Мы говорили с ней без умолку об утренней тошноте, о вещах для малыша, и будет ли моя племянница или племянник играть в хоккей или, может, на скрипке. В итоге мы решили, что малыш будет заниматься и тем, и другим.

Мы обсуждали имена, смеясь над самыми экстравагантными, как к примеру, Горовиц или Танжерин.

Внезапно Данни становится очень молчаливой, затем смотрит на меня серьезным взглядом.

— Мы хотим, чтобы ты была крестной мамой малышу.

Ооооооооо, от ее слов, мне кажется, я со свистом втягиваю в себя воздух.

— Я... я не знаю. Ты уверена? Мне кажется, что крестная должна быть хорошим примером для подражания, или нет?

Моя неуверенность сбивает меня с ног, отчего я начинаю думать о том,

какой я была. Хотя я и стараюсь измениться... стараюсь стать лучшей женщиной. Но я так долго была отвратительным и высокомерным человеком. Как они могут мне доверить что-то настолько важное и чистое, беззащитное и такое дорогое?

Данни берет меня за руку и прижимает к своему сердцу.

— Эмили… Мне кажется, лучшего примера для подражания нам не найти. Ты замечательный человек, и я надеюсь, что мой сын или дочка будут похожи на тебя. Ты очень хорошая. Мы с Райаном тебя любим и очень ценим.

О боже, признаюсь, от ее слов в моих глазах начинают собираться слезы. Я улыбаюсь ей сквозь пелену слез, и мы крепко обнимаем друг друга. Данни нежно прижимает меня к груди и ласково гладит по волосам успокаивающим движением.

— Эмили Бёрнэм, ты замечательная, — говорит она нежно, словно убаюкивает меня в колыбели.

Я отстраняюсь, смотря на нее:

— Данни, ты мой пример для подражания, я учусь быть такой, как ты.

Вечер заканчивается на хорошей ноте. Данни открывает бутылку вина, но так как из-за беременности ей нельзя пить, я пью одна. И к самому концу ужина я достаточно опьянела, поэтому Данни настаивает, чтобы я осталась у них переночевать.

Мы начинаем опять перебирать имена, но внезапно я говорю:

— А как тебе имя Никс?

— Никс? — спрашивает она немного удивленно, потом повторяет его, пробуя, как оно произносится. — Это для девочки или для мальчика?

Я пожимаю плечами, легкая ухмылка растягивается на моих губах.

— Мне кажется, подойдет и для девочки, и для мальчика. Но если у вас будет мальчик, и ты назовёшь его Никс, то он точно будет мудаком, который не уважает женщин и одним взглядом разбивает их сердца.

— О чем ты говоришь, не пойму тебя, загадочная, Эмили Бёрнэм!

Я пожимаю плечами и не отвечаю на ее вопрос. Я не желаю, чтобы мои мысли были заняты потрясающим парнем, которого я сегодня сбила, и который оказался форменным засранцем. Я лучше сохраню все мысли и соблазнительные фантазии о Никсе при себе.

5 глава

Никс

Я откручиваю пивную крышку с бутылки и слегка прислоняюсь плечом к стене. Наблюдаю за тем, как вечеринка набирает обороты. Мне всегда больше нравится наблюдать со стороны и не влезать во всякого рода назойливую болтовню. По характеру я всегда был тихим и наблюдательным. Когда служил в морской пехоте, я зачастую выполнял миссии, связанные с дальней тактической разведкой для войск специального назначения военно-морского флота США, благодаря этому я выработал в себе незаменимые качества — терпение и умение сохранять молчание. Большую часть времени на службе я сидел в засаде в холодных горах, наблюдал за передвижениями террористов из движения «Талибан» и затем докладывал руководству. Я мог спокойно часами сидеть и вести наблюдение за одним и тем же объектом, если в этом была необходимость. Это все заложено в моём характере.