Под запретом
Шрифт:
— Вот кстати, как раз один слой, под которым бы я хотел посмотреть, что находится…
Я смеюсь, но вскоре этот смех превращается во вздох удовольствия, когда он накрывает своим ладонями мою грудь и приникает губами к моей шее.
— Никс? — бормочу, сдерживая рвущийся стон.
— Хммм? — он отвечает, прокладывая обжигающую дорожку из поцелуев до моей челюсти.
— Ты понимаешь, что разговор, который только что имел место, выходит за рамки отношений, которые построены только на сексе?
Его рот все еще прижимается к
— Да, — бормочет он у моей шеи. — Понимаю.
Его голос звучит смиренно, но в то же время предостерегающе, печально, счастливо и раздосадовано, но одновременно с этим спокойно. Как он может заключать в себе все эти противоречивые вещи одновременно? И затем, я понимаю, что Никс всегда заполнен множеством эмоций, которые бушуют внутри него. Именно поэтому он прилагает столько усилий, чтобы избежать общения с окружающими.
Но сейчас, он позволил мне проникнуть в свою душу немного больше. Я нахожу его действия невероятно смелыми. И в первый раз в жизни, понимаю, что откликаюсь на его слова и приказы не только телом, теперь в этом замешано еще и мое сердце.
23 глава
Никс
Наши отношения с Эмили изменились, и я сам не понял, как это произошло. Я провел так много месяцев, ограждая себя от других, что это состояние стало своеобразной тихой гаванью для меня. А сейчас я позволил этой девушке разрушить мои защитные стены за пару недель. Внезапно все эмоции, которые раньше было так легко прятать, вырвались на поверхность. Теперь мне нужно разобраться в своих чувствах, какие не причинят мне вреда, если я буду испытывать их.
К счастью, я не открылся ей полностью. Я никогда не смогу рассказать ей про Пола. Это слишком постыдно для меня, и теперь, когда я позволил этой девчонке проникнуть немного в свою душу, я хочу удержать ее там.
Хотя бы на ближайшее будущее.
Я не готов увидеть ужас в ее золотистых глазах цвета виски, если она узнает ужасающую правду о том, что произошло.
В конечном счете, совершенно неважно, открылся ли я ей хоть немного. Я никогда не смогу полностью принять Эмили в свою душу, показать ей всю уродливую правду. Всегда будет существовать часть меня, которая будет совершенно неприкосновенна.
На данный момент именно это позволяет мне чувствовать себя в безопасности, чтобы продолжать встречаться с ней дальше для того, чтобы посмотреть в конечном итоге, куда это может нас завести.
Я только что подъехал к жилому комплексу, где живет Эмили. Харли и я выскакиваем из грузовика и направляемся в квартиру № 322. Она пригласила нас сегодня на ужин, и я очень хочу познакомиться с Фил.
Эмили мне много рассказывала о ней и том, что она смогла запугать ее бывшего парня-мудака. Поэтому
Я негромко стучу в дверь, и она сразу же открывается той, которая, как я могу предположить, является знаменитой Миньон Ларсон. Мне кажется, она, скорее всего, поджидала меня по ту сторону двери, ожидая, пока я постучу. Она очень эффектная девушка, и в данный момент улыбается мне приветливой улыбкой.
Фил склоняется к Харли и гладит его, бормоча ему всякие нежности. Затем она протягивает мне свою руку для рукопожатия.
— Привет. Я Миньон.
Я жму ее руку, и наше рукопожатие выходит сильным и уверенным.
— Никс.
Затем Эмили появляется за ней и говорит:
— Как так произошло, что он будет называть тебя Миньон?
Фил коварно ухмыляется Эмили.
— Он не будет. Ты как раз меня перебила, когда я хотела ему сказать, что если он будет меня так называть, то я оторву ему яйца.
Она поворачивается ко мне, ее зловещая ухмылочка еще играет на губах, когда она говорит:
— Я предлагаю тебе называть меня Фил.
Я усмехаюсь и киваю.
— Во имя сохранения яиц, принято к сведению.
Эмили обходит Фил и оборачивает свои руки вкруг моей шеи, прижимаясь своим телом к моему. Я, в свою очередь, обнимаю ее руками за талию, и когда она встает на носочки и прижимается своими губами к моим губам, то оставляет там теплый поцелуй. Это действие, которое она сейчас совершила, наверное, является для меня самой интимной вещью, которую я когда-либо делил с женщиной. Это не имеет никакого отношения к сексуальности, это больше относится к нежности и приветствию.
Она буквально опускает меня на колени, когда шепчет:
— Я скучала по тебе.
Я не знаю, что мне ответить ей на это. Скучал ли я? Да, я, несомненно, думал о ней. Очень часто и много. Эти мысли... почти можно отнести к одержимости.
Когда я увидел, что она появилась из-за спины Фил, я ощутил, как какое-то чувство, близкое к восторгу, зарождалось в моей груди. Когда она прижалась ко мне своим телом, моя первая мысль была не о том, как забраться к ней в трусики. Нет. Моя первая мысль была, как это все естественно ощущалось. Но это не должно было так ощущаться, потому что между нами не происходило ничего похожего на отношения. По крайней мере, в моем тщательно выстроенном мире.
Перед тем как я могу ей что-то ответить, она выпускает меня из объятий, склоняется, чтобы поцеловать Харли, и затем спешно убегает на кухню, крича вслед:
— Фил, дай ему пиво. Мне нужно вытащить лазанью из духовки, пока она не подгорела. И прекрати запугивать его своими глупостями про то, что ты оторвешь ему яйца.
Я и Фил отлично ладим. Мы сидим в столовой, пьем пиво и обсуждаем футбол, в то время как Харли лежит у моих ног. Его голова покоится на моем ботинке — это верный знак того, что он чувствует, что я неохотно иду на контакт с людьми, которых не знаю.