Под зелеными сводами
Шрифт:
Линк, казалось, неплохо проводил время в этих горах, наслаждаясь каждым моментом их «путешествия». Может быть, их приключения пробудили в нем желание чего-то еще. Возможно, и она стала частью этого «дикого» приключения.
Мэдди отвела от него взгляд, так как для нее ощущать себя просто объектом желания было унизительно. А женщина, которую не любят, не уважают, о которой не заботятся, и есть всего лишь объект желания мужчины. Почему такое положение всегда отводится только женщине и никогда — мужчине?
— Я думал, ты уже закончила
Замечательно. Пусть говорит все что угодно. Так она сможет отвлечься от всех этих сложностей в отношениях полов и просто продолжать ненавидеть Линка дальше, подумала Мэдди.
— К сожалению, мои мозоли на пальцах, а они никак не могут существовать отдельно от ног, — ответила она.
Линк уже хотел присесть к огню с другой стороны костра, но, услышав ее ответ, встал.
— Ты хочешь сказать, что не можешь дотянуться до мозолей?
Легкая улыбка сказала ей, что он угадал ее желание. Она ответила ему лишь одобряющим взглядом.
Линк обошел костер и присел к ней на одеяло. Потом осторожно взял ее ногу и осмотрел.
Когда он прикоснулся к лодыжке, Мэдди закусила губу. Чувства, которые она испытывала сейчас от его прикосновений, были сильнее и ярче, чем прошлой ночью, и она с трудом держала их под контролем. После ужасного дня это было самое приятное, а сильные теплые руки Линка были лучшим лекарством на целом свете.
— Мозоли еще красные, но ты их больше не растерла, — сообщил ей Линк. — Может, стоит попробовать прикладывать мазь и вечером, и утром. — Он положил ее ногу на одеяло и потянулся за тюбиком с мазью и бинтом.
Мэдди представила себе возможное развитие событий. Теперь она чувствовала каждое прикосновение острее. Как и прошлой ночью, она откинулась на одеяло и просто расслабилась. Но все замечательные, опасные ощущения оборвались, как только Линк закончил обрабатывать ее ноги и убрал все в косметичку. Встав с одеяла, он подошел к костру, сломал несколько длинных веток и бросил их в огонь.
Мэдди попыталась сесть. Воздух был холодным, но от костра веяло теплом. Между ними повисло молчание. Мэдди нервничала.
Удовольствие от прикосновения Линка взволновало се, и она боялась разочароваться.
— Эта холодная гордячка, только употребляя валиум, может справиться с любой опасностью?
Первой ее реакцией на этот вопрос была злость, но секунду спустя она взяла себя в руки. После того, как он привел в порядок ее усталые ноги второй раз, можно было простить ему многое. У нее было ощущение, что о ней наконец хотят позаботиться, и это согрело ей душу. Согрело сердце.
— Может, так и было бы, если бы я была наркоманкой, — твердо заявила Мэдди, но внутри у нее все дрожало.
— Ты уверена?
От взгляда, которым одарил ее Линк при этих словах, ей стало не по себе, и неожиданно у нее вырвалось признание:
— Валиум мне выписали лишь на выходные. — Помолчав, она раздраженно добавила:
— Если бы ты потрудился и прочел все, что написано
Линк ухмыльнулся.
— Что же ужасного предстояло тебе в эти выходные до того, как мы отправились в наш поход?
Юмор, с которым это было произнесено, немного успокоил се. Наверно, ничего страшного не произойдет, если она кому-нибудь об этом расскажет. Может, ей даже полегчает, если она расскажет Линку. Его комментарии скорее всего разозлят ее, а злость всегда помогала ей преодолевать боль.
— Я собиралась… познакомиться с новой семьей моей матери.
Она говорила так, чтобы до Линка дошло значение для нее каждого слова.
Линк смотрел на нее с пониманием, а на ее глаза тем временем наворачивались слезы. Растерянная и напуганная своей откровенностью, она с трудом переборола желание просто завернуться в одеяло и расплакаться.
— Когда ты последний раз виделась с матерью?
Этот вопрос привел ее в замешательство. Она сделала вид, что поправляет одеяло. Перед глазами все поплыло, и слезы уже невозможно было сдержать. Хорошо, что в этот момент он не видел се лица.
— Мэдди?
Одно это слово — или может быть то, с какой нежностью Линк его произнес, — заставило слезинку упасть с ее ресниц на одеяло. Шмыгнув носом и попытавшись взять себя в руки, Мэдди поняла: Линк видит, что она плачет.
— Что тебе нужно? — Это прозвучало настолько резко, насколько позволял дрожащий голос. Она снова шмыгнула носом, но чуть тише, чтобы Линк не услышал.
— Значит, давно. — Что-то в голосе выдавало его, казалось, он уже знал, что она не виделась с матерью много лет.
Это лишний раз подтвердило ее догадку, что все в Коултер-Сити сплетничали о ней за ее спиной.
Она была богата, могла купить все, что хотела, но не могла пресечь слухи. В ней видели несчастного, нежеланного ребенка, который вырос, стал богатым и красивым, но не перестал быть несчастным. Только некоторые сочувствовали ей, большинство — нет, но все без исключения старались быть с ней приветливыми, потому что у нее были деньги.
Став взрослой, она никого по-настоящему не любила, никем не дорожила. Деньги научили ее ценить материальные блага, но не человеческие качества.
— Да, милая, тебе пришлось непросто. — Эти слова врезались ей в сердце. Голос Линка звучал где-то за ее спиной. Она повернула голову и охнула, увидев, как близко его лицо. Его голос вновь зазвучал нежно и ласково. — Я позабочусь обо всем.
Сердце ее бешено колотилось в груди, по телу пробежали мурашки.
— Не стесняйся.
Она привстала и села на корточки. И тут же ее пронзила боль в ногах — их свело судорогой. Она перестала плакать и, прикусив губу, вытянула ноги, сев на одеяло. Мэдди стало стыдно, что она плачет вот так открыто, но слезы, которые катились по щекам, свидетельствовали о том, что в ней есть что-то человеческое, чего она не испытывала много лет.