Под жарким солнцем
Шрифт:
— А где находится райисполком?
— Очень близко. Перейдете улицу, справа увидите здание…
Когда Мегудин вошел в приемную райисполкома, Дублин как раз выходил из кабинета. Он был в новом полувоенном кителе, в синих брюках галифе и хромовых, до лоска начищенных сапогах. Лицо его с короткими усиками показалось Мегудину очень знакомым, но когда и где он его видел, никак не мог припомнить.
Мегудин поздоровался с Семеном Михайловичем и назвал свою фамилию.
— Товарищ Мегудин? — переспросил тот, чуть поклонившись. Семен Михайлович хорошо запомнил Мегудина во время короткой
Уже тогда, по блеску глаз и радостному возбуждению, Дублин заметил, что в душе ее еще теплятся нежные чувства к Мегудину. Теперь, после стольких лет разлуки, она снова его встретила и, вернувшись домой, с восторгом рассказала, что обком партии рекомендует Мегудина секретарем Кировского райкома партии.
Семен Михайлович заметил восторг, с которым Минна рассказывала эту приятную для нее весть, и у него вновь возникло чувство ревности.
— Мы ждем вас, — сказал он, скрывая неприязнь. — Я единственный из членов бюро остался на месте и замещаю секретаря. Пожалуйста, заходите, — пригласил Мегудина в свой кабинет Семен Михайлович.
Он подал Мегудину стул, а сам сел за свой стол.
— В обкоме вас, вероятно, познакомили с положением дел в нашем районе… — сказал он. — Вы, наверно, читали постановление обкома об ошибках, которые имели место в нашем районе… Я считаю, что кое-что в постановлении преувеличено. Вы сами увидите, что не так уж все страшно, как может показаться. Мы скоро все исправим. Основное — как можно скорее выполнить план хлебозаготовок, а то и перевыполнить его. Я надеюсь, что, если мы поднажмем на колхозы, этого добьемся.
Слово «поднажмем» резануло слух Мегудина.
— Что значит «поднажать»?
Семен Михайлович ответил просто:
— Заставить…
— В колхозах есть хлеб и они не хотят продавать его государству?
— Хлеб есть, но они стремятся побольше оставить себе и затем продавать по повышенным ценам.
— Вы в этом уверены? — спросил Мегудин. — В каждом отдельном случае надо хорошо разобраться. Порой можно так поднажать на слабый колхоз, что он окончательно ослабеет.
Семена Михайловича возмутили замечания Мегудина.
«Еще к работе не приступил, а уже поучает…» — подумал Дублин.
— Если будем действовать, как вы предлагаете, мы план хлебозаготовок не выполним, — сказал он уверенно. — Не забывайте, товарищ, что обком нас за это по головке не погладит… Наше дело — беспрекословно выполнять то, что от нас требуют.
— Само собой разумеется, — спокойно ответил Мегудин. — Но…
— Вы, наверно, устали, — прервал его Дублин. — Я попрошу приготовить для вас номер в гостинице. Отдохните, а завтра поговорим.
За несколько дней до пленума райкома, на котором должны были избрать Мегудина первым секретарем, он успел побывать во всех колхозах района, ознакомиться с их хозяйствами и ориентировочно наметить мероприятия по их укреплению.
Семен Михайлович из кожи лез, чтобы, пока Мегудин приступит к работе, выполнить план хлебозаготовок и отправить
— Мы потом довезем, а я не останусь в долгу, — подмигнул Дублин.
Но начальник прикинулся, будто намеков не понял. Объясняться с ним более откровенно Дублин боялся и начал искать другие пути. Он понимал, что должен во что бы то ни стало сработаться с новым секретарем. Но из первых встреч с ним убедился, что тот его не поддержит. Поэтому он решил выступить на предстоящем пленуме и сигнализировать о якобы вредных настроениях, которые имеются у некоторых руководителей колхозов, чтобы потом свалить на них невыполнение плана.
…Пленум открыл секретарь обкома. Он представил Мегудина и рекомендовал избрать первым секретарем. Вслед за ним поднялся Дублин и сказал:
— Мы поздравляем нового секретаря и желаем ему больших успехов… Одним из первых наших наказов будет — как можно скорее выполнить план хлебозаготовок и перевыполнить его. После такого вступления Дублин внимательно посмотрел на присутствующих. Некоторые из них сидели к напряженно ждали, что он скажет дальше, остальные переглядывались между собой.
— До каких пор в области нас будут склонять, упрекать за то, что мы плетемся в хвосте и отстаем от всех районов?! — воскликнул Дублин. — Просто стыд и срам! Слишком долго, дорогие товарищи, мы терпим злостные элементы, которые подрывают нашу работу и мешают нам выполнить священный долг — успешно провести план хлебозаготовок.
— Кто выдвинул этот встречный план? Где возьмете хлеб, чтоб выполнить его, если мы не можем осуществить основной план? И кто эти злостные элементы? — послышались со всех сторон возгласы.
— Встречный план выдвинул я от имени хлеборобов нашего района, ибо я глубоко верю в их горячие патриотические чувства, в их готовность делиться с нашим государством последним куском хлеба, — продолжал Дублин. — Мы должны мобилизовать все наши ресурсы, чтобы покончить с этими злостными элементами, которые мешают нам выполнить план, поэтому предлагаю применить к ним самые суровые меры, вплоть до исключения из партии…
— Но кто же все-таки эти злостные элементы? Неужели это те, кто не хотят отдать семенные фонды? — раздались голоса.
— Вы, товарищ Дублин, хотите блеснуть, подавая красивые рапорты. Вас не трогает тот факт, что колхозы останутся без семян. В будущем году государству тоже нужен будет хлеб.
— Основное — это сейчас перевыполнить план, потом мы попросим помощь у государства! — кричал Дублин. — Если мы дадим дополнительный план, наверняка получим все, что нам нужно: и семена, и хлеб, все, что хотите.