Под знаком Близнецов
Шрифт:
— А ты считаешь, что это именно тот случай?
— Для меня — да. А остальное зависит от тебя, Роза. Или мне не следует ожидать от тебя авантюрных решений в столь ранний час?
Флору охватила паника. Тонкий лед затрещал, разговор выходил из-под контроля. Красные свечи неярко освещали белую накрахмаленную скатерть. Бокалы поблескивали, как мыльные пузыри. Брайан ждал. Флора сделала глоток мартини. Он показался ей еще крепче, чем раньше, но зато все сразу стало ясным и простым. От нее требуется только осторожность, и больше ничего.
—
Он начал смеяться.
— Роза…
— А что смешного?
— Ты. Ты смешная. Прикидываешься такой холодной, чопорной, недоступной. Ну, хорошо, ты обручена с этим честным парнем, Энтони Армстронгом, но ты все равно осталась Розой. И со мной тебе не надо притворяться.
— А если я не притворяюсь?
— Неужели?
— Быть может, я изменилась.
— Ты не изменилась.
Он произнес это так, что Флора была готова ему поверить. До сегодняшнего вечера ее представления о характере Розы основывались на предположениях и догадках. А сейчас она неожиданно столкнулась с человеком, который, очевидно, знал правду. Флора чувствовала, что ей не очень хочется знать эту правду. Уж лучше верить в иллюзии, пусть даже наивные. К тому же Роза — ее сестра. Но после недолгих колебаний любопытство, подстегиваемое алкоголем, взяло верх.
Опершись руками о подбородок, Флора слегка подалась вперед и пристально посмотрела на Брайана.
— Откуда ты знаешь, что я не изменилась?
— Но, Роза…
— Расскажи мне, какая я была.
Его лицо засияло.
— Такая же, как сейчас. Ты только что это подтвердила. Ты не можешь устоять перед малейшей возможностью поговорить о себе.
— Так расскажи мне, какая я была.
— Хорошо. — Не сводя глаз с Флоры, он опрокинул стаканчик виски. — Ты была красивой. Длинноногой и потрясающе юной. Как жеребенок. Ты дулась и капризничала. Ты была эгоистичной. И очень сексуальной. Боже, какой ты была сексуальной. Меня это просто завораживало. Ты это хотела услышать?
Жар свечей обжигал ей лицо. Высокий воротник свитера вдруг стал очень тугим, и Флора попыталась растянуть его пальцем.
— И все это — в семнадцать лет? — еле слышно проговорила она.
— Да. Странно, Роза, но, после того как ты уехала, я никак не мог забыть тебя. Раньше со мной такого не случалось. Я даже пару раз ходил к тому дому на пляже, но он был заколочен. Не осталось никаких следов. Как будто все смыло волной.
— Так оно и было.
— Ты особенная, Роза. Ты не такая, как другие.
— Ты настолько опытен?
Брайан довольно усмехнулся.
— Что я ценю в тебе больше всего, так это то, что с тобой мне не надо притворяться.
— Хочешь сказать, что я всегда понимала, что я — лишь одна из многих?
— Именно.
— А Анна?
Прежде чем ответить, Брайан сделал глоток виски.
— Анна похожа на страуса, — неторопливо проговорил он. — Ее не волнует то, чего она не видит. А когда речь идет о ее муже, она прикладывает усилия, чтобы не видеть ничего.
— Ты
— Она любит меня до безумия.
— А ты любил кого-нибудь до такой степени?
— Нет. Даже тебя. То, что я испытывал к тебе, можно описать старым библейским словом. Похоть. Замечательное слово.
В этот момент появился официант. Пока невидимые руки в полумраке расставляли тарелки, раскладывали ножи и вилки, Флора смотрела на пламя свечей и пыталась упорядочить свои мысли. У нее забрали бокал, и она вдруг поняла, что незаметно допила вторую порцию мартини. Теперь перед ней стоял бокал вина, сияющий, как огромный темно-красный драгоценный камень. Флора поняла, что напрасно надела свитер. Он был слишком теплым, воротник душил горло, ей было жарко. Она рассеянно посмотрела на тарелку с устрицами.
— Они тебе не нравятся? — спросил Брайан.
— Что?
— Ты так подозрительно вглядываешься в тарелку. С устрицами что-то не то?
Флора взяла себя в руки.
— Да нет, все в порядке.
Она взяла ломтик лимона и выдавила сок. Пальцы стали липкими. Напротив нее Брайан уплетал креветки с аппетитом человека, не знающего, что такое угрызения совести. Флора взяла вилку, потом отложила ее в сторону. Ее мучил один вопрос, и с неимоверным усилием она задала его:
— Брайан, кто-нибудь знает… кто-нибудь знал о нас с тобой?
— Нет, конечно, нет. Ты плохо обо мне думаешь. Я не лопух, — с искренним возмущением ответил Брайан. И затем небрежно добавил: — Только Хью.
— Хью?
— Ну что ты прикидываешься? Конечно, он знает. Ты что, забыла? Он же застукал нас! — Брайан весело ухмыльнулся, словно вспомнив о юношеских проказах. — Ну и сцена была! Меня он так и не простил, но, честно говоря, я отношу это на счет ревности. Я всегда подозревал, что ты ему тоже нравишься.
— Этого не может быть!
Горячность Флоры удивила Брайана. Он оторопело уставился на нее.
— Откуда столько экспрессии?
— Потому что это неправда. — Она попыталась смягчить свою вспышку. — Энтони сказал, что это неправда.
Брайан явно не ожидал такого ответа.
— Значит, ты уже успела обсудить этот вопрос с Энтони? Интересненько.
— Энтони сказал, что Хью не…
— Еще бы Энтони не сказал, — перебил ее Брайан. — Хью всегда был для него кумиром. У каждого мальчишки есть такой. Хью прикидывается ревнителем морали, но я подозреваю, что он ничуть не лучше других.
Флора не нашлась, что сказать в ответ. Предположение, что Хью был влюблен в Розу, возникло у нее еще во время первой встречи с ним на берегу. Но тогда ей было все равно.
А теперь — нет.
Было трудно сказать, когда это началось. Быть может, в тот день, когда он стоял у лестницы в Фернриге, и солнце внезапно наполнило дом золотистым светом. Или когда он аккуратно разглаживал рисунок Джейсона. А может быть, когда она нечаянно поймала изумленный взгляд, которым он смотрел на нее и прильнувшего к ней мальчика.