Под знаком Близнецов
Шрифт:
— А когда придет Хью, мы попросим его…
— Нет! — сказала Флора таким тоном, что Изабель слегка оторопела.
— Нет? — удивленно переспросила она.
— Не надо ничего говорить Хью. Мне не нужен врач. — Она умоляюще схватила Изабель за руку. — Со мной все в порядке. Да, меня тошнило, но сейчас мне лучше. Это все ерунда. — Чтобы как-то объяснить свою панику, Флора поспешно добавила: — Я не люблю врачей. С детства…
Изабель посмотрела на нее, как на душевнобольную, и успокаивающе сказала:
—
Флора медленно разжала пальцы и выпустила руку Изабель.
— Обещаете?
Отойдя на безопасное расстояние, Изабель твердо вымолвила:
— Я никогда не даю обещаний, если не уверена, что смогу их сдержать.
— Пожалуйста!..
Изабель направилась к двери.
— Тебе надо поспать, — мягко сказала она. — Постарайся уснуть, и тебе станет лучше.
Флора заснула, но сон был тяжелым. Ей снилось, что она стоит на берегу. Песок черный и кишит пауками. Роза тоже здесь, в бикини, идет вдоль кромки маслянистой воды, а за ней следует цепочка мужчин. Мужчины видят Флору, но она почему-то обнажена. Роза начинает смеяться. Флора пытается убежать, но ноги не слушаются ее. Черный песок превращается в трясину. Ее догоняет мужчина, хватает и бьет по лицу. Сейчас он убьет ее…
Она проснулась в холодном поту. И первое, что увидела, — лошадиноподобное лицо в толстых очках. Сестра Маклеод тихонько трясла ее за плечо.
— Просыпайся, — сказала сестра. — Пришел доктор Кайл, он осмотрит тебя.
— Я не хочу.
Она дрожала от приснившегося кошмара. У спинки кровати маячила огромная фигура Хью.
— Не выдумывай, — решительно заявила сестра. — Доктор уже здесь.
Сон рассеялся. Флора моргнула, и образ Хью вырисовался во всех деталях. Она мрачно смотрела на него с ощущением, что ее предали.
— Я же просила Изабель ничего не говорить вам.
— Как и все мы, Изабель не всегда делает то, что ей говорят.
— Но она обещала…
— Ну уж нет, — вмешалась сестра, — мисс Армстронг никогда не дала бы такого обещания. Извините меня, доктор, я оставлю вас ненадолго. Мне нужно вернуться к миссис Армстронг.
— Хорошо, сестра.
Сиделка вышла, шурша накрахмаленным фартуком. Хью закрыл за ней дверь и присел на край кровати.
— Изабель сказала, что тебя тошнило.
— Да.
— Когда это началось?
— Ночью. Я не знаю, в какое время. Я не смотрела на часы.
— Ну, что ж, давай посмотрим.
Он откинул волосы с ее лба и приложил ладонь. Прикосновение было приятно прохладным. «Это он вчера ударил меня по лицу». Воспоминание об этом казалось подобным погружению в новый кошмарный сон. Жаль, что это был не сон.
— Боль была?
— Да.
— Где?
— Везде. В основном в животе.
— Аппендикс тебя не беспокоил?
— У меня его нет. Вырезали
— Хорошо, один диагноз уже можно исключить. У тебя есть аллергия на что-нибудь? На какие-нибудь продукты?
— Нет.
— Что ты ела? Что ты ела вчера на обед?
— Холодную баранину с печеным картофелем.
— А на ужин?
Флора закрыла глаза.
— Бифштекс. И салат.
— Еще что?
— Устрицы.
— Устрицы, — повторил он, словно одобряя ее выбор. Потом с тревогой переспросил: — Устрицы?
— Я люблю устрицы.
— Я тоже, но при условии, что они свежие.
— Значит, я съела протухшую устрицу?
— Похоже на то. Неужели ты их не пробовала? Обычно ошибиться невозможно.
— Я… я не помню.
— У меня уже были проблемы с «Рыбацкой гостиницей» и их устрицами. Придется побеседовать с хозяином, пока он не отравил весь Арисейг. — Хью встал и достал из кармана серебряный футляр. — Странно, что я еще не получил вызова из Ардмора.
— Брайан ел креветки.
— Жаль, — проговорил Хью и сунул термометр в рот Флоре, тем самым заставив ее замолчать.
Он взял ее за запястье и стал считать пульс. Флора, отвернувшись к окну, смотрела на медленно плывущие по небу облака. С берега доносились печальные крики чаек. Сейчас Хью заберет градусник и уйдет, оставив ее умирать.
Но время шло, а ничего не происходило. Все словно застыло, окаменело. Флора повернула голову и посмотрела на Хью. Он стоял неподвижно, сжимая ее запястье, и задумчиво смотрел вниз. Широкий рукав просторной ночной кофты Изабель свалился складками к плечу Флоры, обнажив тонкую руку. А вдруг у нее какая-то тяжелая болезнь, и доктор пытается найти слова, чтобы сказать ей, что она обречена?
От тягостных размышлений ее спасла Изабель, которая, прежде чем войти, осторожно заглянула в комнату, словно опасаясь, что Флора набросится на нее.
— Как наша больная? — поинтересовалась Изабель.
Хью выпустил руку Флоры и вынул градусник.
— Думаю, это пищевое отравление, — сказал он, надевая очки.
— Отравление? — испуганно переспросила Изабель.
— Не надо так пугаться. Она съела несвежую устрицу вчера в ресторане.
Флора снова почувствовала себя виноватой.
— Не знаю, как это получилось. Я люблю устриц.
— А как же танцевальный вечер? Тебе придется еще несколько дней провести в постели…
— Вовсе нет. Если она будет слушаться, то успеет встать на ноги. Пусть пару дней поголодает и полежит в постели. — Хью взял свой саквояж и повернулся к Флоре. — В ближайшие день-два возможна депрессия и раздражительность.
Как только он произнес слово «раздражительность», Флора поняла, что сейчас снова заплачет. Наверное, Хью догадался об этом, потому что решительно направился к двери.