Под знаменами Аквилы
Шрифт:
Он оценивающее смотрит на Гвиневру, словно чего-то ожидая.
– Ты не умерла. Отлично. Теперь Тарквиния.
***
Серые стальные стены. Две жесткие койки. Две тумбочки. Раковина и отдельный санузел. Минимум техномагии, только простая руна, отвечающая за свет. Им сказали, что по меркам этого корабля, это роскошь.
Гвиневра с грустью листала выданный ей молитвенник.
– Послушай, я не знаю, о чем он говорил, но мы должны отсюда бежать. Я не знаю ,что это такое, но я не чувствую магии в этих печатях.
–
– Куда? Куда?! Да какая разница! Тут лес на многие дни пути. Стоит им хоть один раз выпустить нас наружу и мы сразу побежим. К реке. Как и планировали в самом начале., - Тарквиния с надеждой смотрит на свою подругу.
– Я больше ни часа не продержусь в этом месте. Сразу, при первой возможности. Как только будем у двери, я постараюсь оглушить инквизитора и….
В возбуждении она встает и начинает быстро ходить по комнате, быстро перечисляя способы побега: “Наверно, мы должны вторгнуться к ним в доверие, а потом, когда контроль ослабнет… Да, наверно так и сделаем”.
“Хотя нет, это опасно, никто не знает, что взбредет им на ум уже завтра, к вечеру завтрашнего дня нас могут уже казнить или пустить на опыты. Мы же никто. Сами чужеземцы в этих землях. Да любой крестьянин из местной деревни за пару медяков и кружку пива расскажет больше, чем мы знаем”: ее глаза лихорадочно блестят, разум замкнулся в своем маленьком мирке и теперь ничего не осознает кроме давящих стен и желания покинуть их. Она усаживается на край кровати, продолжая уже полушепотом проговаривать очередной план и причину не тянуть до рассвета.
– Послушай Гвиневра, как думаешь, сможешь оглушить охрану? Хотя нет, проще сбежать по вентиляции...
– Тарквиния, - саламандра пытается докричаться до что-то лихорадочно говорящей инари,- Тарквиния! Послушай меня! Я остаюсь!
– Что?!,- От удивления Тарквиния подпрыгивает на своей койке, - Ты наверно шутишь, да?, - Она несколько секунд вглядывается в ее лицо, надеясь, что все это всего лишь неудачная шутка, но не находит той озорной искорки в ее глазах, что раньше давала утешительный ответ.- Ты не шутишь. Но почему?!
– Я дала им слово саламандры. Они сказали, что в обмен на твою жизнь они хотят моей покорности. И я дала им Слово. Свое слово они сдержали. Теперь мой черед.
Рот Тарквини беззвучно раскрывается, как у рыбы, выброшенной на берег: “Ты что такое говоришь?! Ты что говоришь?!”. Она ударяется в слезы, налетая на саламандру со своими слабыми кулаками.- Бросить меня решила?! Да? После всего, что я ради тебя сделала!
– Они обещали сохранить тебе жизнь и они ее сохранили!, - Инари быстро отходит назад. Впервые она видит как Гвиневра с нескрываемой ненавистью смотрит на нее.
– Я остаюсь. И я не буду помогать тебе в завтрашнем побеге!
– Не буду?!, - Тарквиния тяжело дышит.
– Ну и отлично, без тебя
– Гаура, нет!
В комнате наступает звенящая тишина. Тарквиния ошарашено смотрит на Гвиневру, что сейчас отвернула свое лицо, стараясь не смотреть в ее сторону.
– Гаура? Кто это?
Она отвечает не сразу. Сперва сглатывает появившийся в горле ком. А после говорит тихим, чуть слышимым голосом.
– Неважно. Просто девушка. Которую я не смогла отговорить.
Тарквиния устало прислоняется к стене. В груди комом растет чувство безразличия и какой-то странной отстраненности.
– Ты это серьезно?, - последняя вялая попытка изменит положение.
– Да.
Короткое слово звучит как приговор.
– Если хочешь, то я помогу тебе бежать, но не сейчас. Сейчас слишком опасно. Нас только поймали и за нами следят. Возможно, когда их контроль ослабнет, как ты и говорила.
Инари ложится на койку, отворачиваясь к стенке: “Тогда я остаюсь с тобой. Даже не думай меня отговаривать”.
– Не делай мне это назло!, - на лице Гвиневры появляется гнев, моментально сменяясь усталостью, - Я старая, отжившая свой век саламандра, а ты даже не целовалась ни разу. Да тебе детей рожать и рожать. Наплоди себе детей на футбольную команду, а одну дочку назови в честь старой боевой подруги.
– Мы либо бежим вместе, либо не бежим вообще!
– И как я тебе смогу помочь? Мечом? Который у меня отобрали? К тому же я дала им слово.
– Я остаюсь, - слова короткие и острые, как лезвия бритвы. Тарквиния поджимает под себя ноги, сверху укрывшись хвостом и продолжает буравить своим взглядом стенку.
– Ты упряма, как осел.
– Да, прямо как ты, - она продолжает с ненавистью смотреть на стенку, словно та была в вине за слова ее подруги.
В комнате тишина.
Наконец, Тарквиния устает смотреть на серую сталь. Оно ворочается, пытаясь улечься поспокойнее, хмурится, злясь на тупую саламандру, но не выдерживает и смотрит на Гвиневру.
Бойкой воительницы нет. Есть лишь уставшая от жизни, от бесконечных тревог и приключений женщина. Плечи опущены, пламенный огонь в глазах потух и теперь они напоминают два угасающих уголька.
“Как же она стара!”. Тарквиния теперь с жалостью смотрит на нее. Она так и не узнала, почему, проведя всю свою жизнь в странствиях, она так и не охмурила какого-нибудь рыцаря, обзаведясь дочкой, воинственной, как и она сама. Эти темы были для нее табу.
– Прости, я….
– Я понимаю, - кровать саламандры скрипит, когда рядом усаживается Тарквиния.
– Что теперь?
– Не знаю, -Тарквиния смотрит в пол.
– Но знаю одно. Тебя я не брошу.
Три коротких стука в дверь, что разорвали тишину, напомнили Тарквинии о стуке молота, когда в гроб заколачивают гвозди.