Подари мне любовь

Линдсей Джоанна

– Очень рассердится, - снова повторил Селит. На этот раз Кристен одарила его негодующим взглядом:

– Знаю, братец, знаю, так что не стоит напоминать мне об этом лишний раз! Это мои тревоги, не твои. А теперь скажи, что терзает тебя, чтобы я смогла позвать знахарку…

– Ни за что…, если любишь меня, никаких знахарок!
– перебил Селиг, нервно вздрагивая.
– Та, что разделалась со мной, тоже называла себя лекаркой, но все, что она сделала, - это влила в горло ядовитое зелье и не позволяла, чтобы в живот

попала хоть крошка еды.

– Так тебе все-таки давали есть?

– Да, но из-за зелья старой ведьмы во мне ничего не задерживалось.

Кристен задумчиво кивнула:

– Датчанка сказала, что тебе дали слабительное, чтобы избавить от лихорадки, и это, должно быть, помогло. Лоб у тебя холодный.

– Сильного жара и не было…

Селиг внезапно осекся: долгие часы бреда и боли не позволили все ясно представить. Горячка…, злобный смех…

– По крайней мере в последние дни, если, конечно, я верно запомнил, - поправился он.

– Ты был в лихорадке все три дня, что провел в Гронвуде?
– спросила она.

– Три?!

Селит от неожиданности подавился, поскольку Кристен, задавая вопросы, ухитрилась сунуть ему в рот полную ложку. Движения Селига были настолько замедленными, что, не знай он так хорошо сестру, не успел бы поднять руку, чтобы помешать ей с силой хлопнуть его по спине. Он только поморщился, заранее предчувствуя боль, которую Кристен могла бы причинить ему столь неосторожным поступком.

Кристен, вызывающе фыркнув, обидчиво объявила:

– Ну конечно, я никогда не притворялась, что хорошо владею искусством исцеления больных и ухода за ранеными, братец.

– И плохо тоже не владеешь, - согласился Селиг.
– Каждый знает, что ты скорее привыкла наносить раны, чем их лечить.

Но Крисген, не обращая на него внимания, продолжала:

– Просто у тебя нет другого выхода, придется терпеть меня до самого дома.

Селиг широко улыбнулся и открыл рот, давая этим понять, что далеко еще не насытился.

– Надеюсь, что вынесу…, переживу…, твою нежную заботу…, нет, не дергай меня за уши, и без того голова раскалывается… - пробормотал он.

– Твоим ушам это не повредило бы!

– Перестань улыбаться.
– Селиг настороженно посмотрел на сестру.
– Значит, как только я поправлюсь, ты…

– Совершенно верно.

– Жаль, что у тебя память слишком длинная, - вздохнул Селиг.
– Хотелось, чтобы и моя не была такой короткой. Объясни, что значит “три дня”.

– Столько ты провел в темнице.

– Неужели так долго? Не помню.

– Что же ты в таком случае помнишь? Выражение лица Селига мгновенно изменилось, глаза гневно сверкнули.

– Боль…, и ее смех. Все время этот смех. Никогда не думал, что женщина может наслаждаться страданиями другого человека.

Кристен невольно стиснула зубы.

– Не собираюсь настаивать, но, может, тебе все-таки лучше рассказать

мне обо всем?

Селит мгновенно обмяк, словно забыв о гневе:

– Меня это совсем не утомит, Крис, рассказывать почти нечего. На нас напали еще в Уэссексе, скорее всего, разбойники. Их было очень много, в кустах, на деревьях, в засаде.

– Да, до нас дошли слухи, что вы, вероятно, все до единого погибли. Именно поэтому Ройс отправился на поиски. А тебя ударили по голове?

– Сзади. Вероятно, дубиной, поскольку крови не было. Я свалился как подкошенный, а очнулся один, в кустах, в чужой одежде, голова трещала так, что не было сил пошевелиться. Кроме того, меня непрерывно рвало без всякой причины, в глазах двоилось, и я был слаб, как грудной ребенок. Тор! Никогда еще я так отвратительно не чувствовал себя!

Кристен поежилась, ощущая его муки, как свои.

– Должно быть, удар оказался слишком сильным, - предположила она, - у тебя до сих пор небольшая шишка. Возможно, недели две-три назад она была во много раз больше.

– Скорее всего, - согласился он.
– Когда я снова очнулся, то подумал, что все еще нахожусь в Уэссексе и прошло всего дня два, поскольку щетина почти не выросла за это время. Однако оказалось, что я в Восточной Англии, но больше я ничего не помню.

– Почти две недели без сознания?

– Да.

– И никакой бороды?

– Да.

Кристен немного задумалась:

– Очевидно, кто-то перевез тебя в Восточную Англию и заботился в дороге, хотя ты так и не очнулся. Но странно, почему они тебя все-таки бросили одного.

– Остается только гадать, кто они и почему вообще взяли на себя труд возиться со мной. Не могу представить, чтобы грабители-саксы пытались скрываться в Восточной Англии.

– Нет, но, может, они родом отсюда и просто случайно оказались в Уэссексе.

– И решили, что за меня можно взять выкуп? Кристен кивнула:

– Только не дождались, пока ты очнешься и скажешь, к кому послать за деньгами.

– Возможно.
– Селит пожал плечами.

– Боюсь, мы так и не узнаем правды, - вздохнула Кристен.
– Но так или иначе, если ты не приходил в себя, они, должно быть, не позаботились о еде, если вообще пытались тебя кормить. Это по крайней мере объясняет твою худобу. И, насколько я понимаю, голова по-прежнему не дает покоя?

– Да, но боль уже не такая сильная и иногда даже совсем проходит, если я не шевелюсь. Но теперь у меня появилось еще одно слишком чувствительное место.

– Какое же?

– Моя спина.

Кристен еще не успела обратить внимание на спину Селига. Он был без туники, но лежал вверх лицом и с прошлой ночи не поворачивался на бок. Даже сейчас, чтобы накормить брата, Кристен подложила ему под голову мешок с одеждой, чтобы Селит мог свободнее глотать.

"т"

– Еще одна рана?