Подари мне любовь
Шрифт:
И снова его лицо превратилось в маску жгучей ненависти:
– Спроси эту датскую суку.
Кристен не стала дожидаться, она подтолкнула Селига в плечо, и он медленно перевернулся на живот. Сквозь стиснутые зубы со свистом вырывался воздух.
Кристен поняла, в чем дело: едва зажившие струпья прилипли к тюфяку и теперь оторвались, оставив на ткани багровые пятна. А кожа на спине представляла собой сплошную массу синяков, рубцов и кровавых ран.
Кристен никак не могла осознать случившееся. Несправедливо обвинен в шпионаже и подвергнут
Селит, конечно, не мог видеть свою спину, он лишь ощущал невыносимое жжение, и Кристен вне себя от гнева все-таки постаралась успокоить брата:
– Все не так плохо, как выглядит.
– Зато доставляет немало беспокойства.
– Скорее потому, что ты слишком слаб, - утешила Кристен, напрасно пытаясь заставить брата позабыть о случившемся.
– Неужели за все это время ты ничего не ел?
– Только в тот день, когда я очнулся, еще перед тем как добраться до Гронвуда.
– Ну что же, - деловито заключила Кристен, - сейчас ты съешь все тушеное мясо, и я принесу что-нибудь еще. Хочу, чтобы ты жевал с утра до вечера, сколько сможешь в себя впихнуть.
Она поставила миску на тюфяк рядом с головой брата.
– Думаю, ты сам сможешь справиться с остальным, а я пока пойду за знахаркой, и попробуй хоть что-то сказать против! У нее наверняка найдутся мази, чтобы положить на раны, и зелье для облегчения боли. Обещаю, никаких слабительных.
Кристен не дала брату возможности возразить, да и вряд ли бы обратила внимание на его протесты. Она осторожно спрыгнула на землю, чтобы не качнуть телегу и не потревожить Селига. Но отправилась вовсе не на поиски лекарки. Оглянувшись, она увидела датчанку, сидевшую неподалеку с Торольфом.
Эрика с тревогой наблюдала за телегой, ожидая приближения Кристен, и взметнулась с земли, едва не опрокинув Торольфа. Тот поспешно вскочил, решив, что пленница собирается сбежать, и успокоился, только заметив Кристен.
Эрика не пыталась скрыться и гордо выпрямилась, хотя по телу волной прокатился холодный озноб.
"Она видела его спину!
– в ужасе подумала Эрика.
– И меня вовсе не извиняет причина, которая довела до бешенства: каким бы ни был повод, я не имела права делать это”.
– Я спрашивала тебя раньше, - процедила Кристен на удивление спокойно, насторожив Эрику подозрительной сдержанностью.
– На этот раз я желаю получить ответ. Если Селигбыл в жару, раненый, когда добрался до Гронвуда, как утверждает Терджис-десять футов, значит, он искал помощи. И как же ты помогла ему?
– Велела высечь.
Эрике было невыносимо трудно признаться во всем, но ведь она и без того целый день терзалась угрызениями совести. Кристен не расслышала виноватых ноток, не распознала раскаяния, до нее дошел лишь смысл слов, подтверждающих выводы, к которым она уже успела прийти, и поэтому дала волю ярости. Кулак с размаху врезался в лицо девушки.
Это был сильный удар, нанесенный высокой могучей женщиной,
Ее было так много, что из угла губ поползла красная струйка, и Эрике пришлось сплюнуть, чтобы не захлебнуться.
Послышался громкий окрик. Кристен, все еще стоявшая со сжатыми кулаками, велела девушке встать, добавив, что еще не покончила с ней. Эрика была в полной уверенности, что сейчас ее изобьют до полусмерти, а единственный человек, который мог бы помочь ей - Терджис, - исчез. Будь он поблизости, наблюдай все это, без сомнения, отбросил бы всякую предосторожность и встал на ее защиту. Ничто не могло бы остановить его, и Терджис скорее бы умер, чем покинул хозяйку. Но Кристен снова приказала ей встать и так громко кричала…
– Леди, пожалуйста, только не здесь, где он может видеть…
Кристен ожидала услышать мольбы, но только не такие, и сейчас, презрительно хмыкнув, осведомилась:
– Не много ли воображаешь о себе, если думаешь, что здесь кому-то есть до тебя дело?
– Терджис… - пробормотала Эрика. В голубых глазах стояли слезы.
При одном упоминании этого имени в воздухе блеснуло с полдюжины обнаженных мечей. Воины, стоявшие поблизости, поспешно схватились за оружие. Лишь Кристен, по-видимому, совершенно не испугалась возможного появления неуклюжего великана, поскольку была слишком обозлена.
– Тогда пусть приходит! Сомневаюсь, что мы вообще его заметим! А теперь вставай…
Но тут ее перебил голос, который присутствующие менее всего ожидали услышать:
– Нет, Крис. Корми ее, пусть она ни в чем не знает нужды. Страдать ей суждено лишь от моей руки.
Кристен, что-то в бешенстве пробормотав, зашагала назад, к телеге. Селит умудрился кое-как сесть и теперь привалился к борту телеги, чтобы снова не упасть.
– Позволь мне… - начала она.
– Нет. Она должна понести наказание от моей руки. Только от моей.
Голос его был не таким сильным, как прежде, но оттого не менее решительным. Селигу потребовалось немало усилий, чтобы удержать сестру, и теперь он не собирался сдаваться. Кристен ясно видела, что Селю будет спорить до конца, поэтому, хоть и неохотно, решила сдаться.
– Будь по-твоему, хотя мне это не нравится. И ложись поскорее. Отдых для тебя сейчас так же важен, как еда, и в этом ты будешь меня слушаться!
Селит в последний раз взглянул на свою стройную узкобедрую мучительницу, все еще распростертую в грязи, и улыбнулся…, или по крайней мере попытался. Но даже это оказалось слишком трудным для него, и он со стоном рухнул обратно на тюфяк.