Подари мне надежду
Шрифт:
Когда выходим на поляну, я попадаю в крепкие объятия своего мужчины. Он шутит о том, что готов был три дерева с корнем вырвать, когда Сергей Петрович увёл меня для разговора. Я смеюсь, уткнувшись Владу в плечо, счастливая до невозможности.
Жена Сергея Петровича — Вероника — подбегает ко мне и, сияя ярко-голубыми глазищами в обрамлении феноменально длинных смоляных ресниц, утягивает за собой к столу. Щебечет, насколько счастлива нашему знакомству, а ещё рада, что в этом чисто мужском коллективе наконец-то не одна. Одной ведь скучно, когда мужики заняты своими мальчуковыми
Мужчиной в очках оказывается Славик — нотариус, оказавший помощь в разводе Влада и покупке новой квартиры. Как оказалось, для него это было делом чести, потому что помочь избавиться от Алисы — святая обязанность каждого друга. И да, из дальнейших разговоров я понимаю, что Влад не врал: никому из присутствующих Алиса не нравилась.
Не знаю, что они думают обо мне, но Влад так крепко обнимает меня, так заботливо кормит мясом с рук, подливает ароматного молодого вина и непрестанно целует то в щёку, то в нос, что у меня не остаётся сомнений: даже если никому из присутствующих я не понравилась, Владу на это
наплевать.
И разве должно меня волновать в этой жизни хоть что-то ещё?
И пусть прошёл всего лишь месяц с момента нашего знакомства, я понимаю, что Влад дорог мне настолько, что не хватит слов, чтобы описать.
Он мой. Целиком и полностью, и я готова бороться, грызть землю зубами и стоять против всего мира, чтобы остаться с ним.
Судьба всегда даёт шанс. И надежду. Главное, правильно этим всем распорядиться.
Мы с Владом встретились тогда, когда никому из нас не нужны были отношения. Но встретились, и судьба распорядилась иначе. Мы стали близки настолько, что не разорвать.
Сблизившись однажды, стали частью целого.
И только это имеет значение сейчас.
Эпилог
Спустя два года
Влад
Жизнь — причудливая штука. То вниз башкой с водопада, то вверх по лестнице, ведущей в небо.
Когда-то мне казалось, что нет в этом мире ни единой вещи, способной сделать меня уязвимым. Я шёл вперёд, обнажив грудь, ловя пули и уворачиваясь от вспышек, а вокруг гудела и взрывалась, лопаясь на части, земля. И мы проваливались в трещины, карабкались и выбирались на поверхность — непоколебимые в своём глупом бесстрашии, непокорные. Вдыхали прогорклый воздух, наполняли им лёгкие, снова пригибались, глотая пыль, но знали одно: выживем.
Всегда, что бы ни случилось.
Мы верили в себя, верили в милостивый к нашим простреленным задница фатум. Но сейчас, когда у меня появилась семья — семья, где меня любят беззаветно и ждут — я только сейчас понял, что такое страх.
— Ты снова не спишь? — поднимает голову Аня, а я глажу её по волосам и целую в макушку. — Что-то приснилось? Воды принести?
— Нет, милая крошка, всё хорошо.
Не хочу, чтобы из-за моих извечных кошмаров она не спала, хотя ничего не помогает — эта женщина слишком легко улавливает мою слабость. И стремится прижать к груди, успокоить, отдать часть себя, лишь бы мне стало легче.
И однажды я понял: ради неё я готов бороться со всеми своими демонами. Ради неё буду делать всё, что от меня зависит, лишь бы чаще
— Точно? — смотрит с недоверием и ворочается, пытаясь встать, но не даю, прижимая рукой к кровати.
— Точно всё хорошо, я просто пить хочу, — успокаиваю и снова глажу по шелковистым волосам.
Мы уже два года вместе, а у меня всё ещё крышу срывает, стоит Ане оказаться рядом. Всегда и везде хочу её, точно ненормальный подросток в первый раз влюбился. Хотя, так ведь и есть: я впервые влюбился в тридцать три и забыл обо всём. Главное, чтобы она была рядом.
Иду в кухню, закуриваю по привычке у открытого окна, а за спиной слышатся тихие быстрые шаги. Щёлкает дверь туалета, и я снова погружаюсь в расслабляющую ночную тишину.
Думаю о работе, где каждый день, словно вызов самому себе, но мне такое положение вещей нравится намного больше, чем унылые будни в “Книгомании”. В охранном агентстве нет ни дня, чтобы ничего не происходило, а клиенты порой попадаются настолько оригинальные, с такими вычурными запросами, что впору пулю в лоб пустить. Но стараемся угодить всем и найти наиболее приемлемый выход. И да, я счастлив.
А ещё оттягивает карман крошечная коробочка с кольцом, которое я купил недавно. Завтра будет годовщина, как мы познакомились, завтра будет торжественный ужин только для двоих на крыше самого высокого здания города. Там я, как самый последний придурок, стану на одно колено и произнесу до чёртиков пафосную речь, которую репетирую в любую свободную минуту уже месяц. И позову замуж, и унесу в новую жизнь на руках. А пока пусть кольцо полежит в кармане, хотя прямо ляжку жжёт.
Чтобы Аня стала моей семьёй не только на словах, хотя я давно ведь усвоил, что печать в паспорте совершенно ничего не скрепляет и не меняет, но я хочу, чтобы у Ани была сказка: платье, фата, лимузин и гости. Она ведь заслуживает этого, верно?
Телефон лежит на подоконнике, и я начинаю машинально просматривать список контактов, фотографии. На одной из них Маринка — уверенная в себе, успешная, ставшая тем, кто она есть сейчас, только благодаря предательству Ильи. Она улыбается в камеру, держа в руках большой букет цветов, и буквально светится от счастья.
Счастье.
Я ничего не понимаю в женской психологии, совершенно ничего. Просто потому, что родился на другой планете. Да и не пытался никогда разобраться в загадочных девичьих натурах, но то, что Марина простила Илью, стало для меня чем-то, вроде, откровения. Впрочем, я не лез в её жизнь, потому что чужая душа — ещё те потёмки. Да и не привык влезать в то, куда меня не просят.
Но, чёрт возьми, не знаю, что произошло, но этот говнюк выжил. Медленно шёл на поправку, отъедался и отсыпался под Маринкиным крылышком, лопал, сиротка, домашнюю стряпню. И однажды врачи дали ему надежду, что проживёт придурок ещё пяток лишних лет.
Верю ли я в чудеса? Не очень. Но, глядя на сытую и довольную рожу Ильи, грех не поверить. Не знаю, ремиссия ли это, а может быть, просто у судьбы свои планы на него, но пока что у них всё хорошо. Наверное, иногда нужно брать перерыв, чтобы понять цену своим ошибкам.