Подари мне надежду
Шрифт:
— Влад, — раздаётся за спиной испуганное, а я резко оборачиваюсь, бьюсь плечом о раскрытую створку окна и тихо шиплю.
Аня стоит на пороге, сжимает что-то в одной руке, а второй одёргивает подол длинной белой футболки. Моей футболки. В глазах — настоящая буря эмоций. Переступает с ноги на ногу, мнётся, будто слова в горле застряли.
— Детка, что случилось?
Мне совсем не нравится, какая она бледная. Заболела, что ли?
— Я… ты не будешь ругаться? Я
— Какой укол, о чём ты вообще?
Делаю к ней шаг, прячу на своей груди, обвиваю руками, пытаясь укрыть от всех неприятностей.
— Вот, — подсовывает что-то под нос и тихо всхлипывает.
— Это что такое?
— Это тест. Не видел, что ли, никогда?
Тест? Чёрт…
— На беременность, что ли? — уточняю на всякий случай, хотя и так понимаю, откуда столько страха в глазах. Дурочка моя, какая же она ещё дурочка.
— Да-а, — протягивает и принимается горько плакать. — Я уже две недели плохо себя чувствую… тошнит, голова кружится. А вчера чуть в обморок в торговом зале не упала. Купила тест от нечего делать, совсем не ожидала… а он… а он… положительный!
Икает, размазывая слёзы по щекам, а я поддеваю пальцем подбородок и заставляю смотреть в глаза. Как делал это раньше, как сделаю ещё очень много раз.
— То есть у нас с тобой будет ребёнок?
— Если тест не врёт… — всхлипывает и шмыгает покрасневшим носом. — Но я ещё к врачу схожу. Вдруг ошибка.
Я ей дам “ошибка”.
— Чего ты боишься?
— Того, что ты уйдёшь… потому что мы никогда не говорили о детях. Вдруг ты не хочешь?
— Ты точно сумасшедшая, — прижимаю её к себе, ощущая, что кожа на моей груди влажная из-за Аниных слёз. — Прекрати реветь, ясно? Это вредно! Я люблю тебя, очень люблю. И вообще, стой тут. Я сейчас вернусь.
Иду в комнату, где висит в шкафу мой пиджак, в кармане которого спрятана заветная коробочка. Нахер ждать завтрашнего дня и подходящей обстановки, если я хочу быть с этой женщиной здесь и сейчас.
Чем этот момент не подходит? Отличный. И пусть я в трусах, а Аня в футболке, я люблю её, а всё остальное — ересь.
Аня стоит у окна, а плечи слегка подрагивают. Мне не видно её лица, но почему-то кажется, что она никак не может успокоиться. Ну, держись, детка.
— Аня, посмотри на меня.
Она плавно оборачивается и переводит на меня мутный заплаканный взгляд. А я становлюсь голым коленом на прохладный пол и протягиваю чёртову бархатную коробочку, обжигающую мою ладонь.
— Аня, я люблю тебя. Уже два года именно ты — причина того, что я улыбаюсь. Ты выйдешь за меня замуж?
Аня охает и закрывает рот ладонью, а
— А если я откажу? — хитро смотрит на меня снизу вверх и лукаво улыбается.
— Говорят, похоронные услуги нынче оперативны и дёшевы.
— Прям таки убьёшь?
— А почему нет? — натурально удивляюсь, а Аня тихо смеётся. — Если уж стоиот вопрос жизни и смерти, то я, конечно, согласна.
— Только поэтому?
— Да, — кивает. — Ну и потому, что люблю тебя. Надевай кольцо! — требует, а я не собираюсь спорить.
Кольцо приходится впору, и камень в центре платинового цветка горит и переливается в электрическом искусственном свете, что льётся с потолка.
Аня смотрит на свою обновку, вертит ладонью то в одну сторону, то в другую, а я отхожу на шаг назад и снова закуриваю. Вовремя вспоминаю, что рядом с беременными женщинами нельзя этим заниматься и выбрасываю сигарету в окно. Она пикирует на асфальт, рассвечивая ночь ярким красноватым огоньком, а я любуюсь за её полётом, будто бы с прошлой жизнью прощаюсь.
Аня льнёт ко мне, а я дотрагиваюсь рукой до ещё плоского живота и пытаюсь уловить вибрацию новой души, что поселилась там. Я не сентиментальный, мне чужда вся эта ерунда, но и на старуху бывает проруха, верно?
И пусть пока ещё слишком рано, знаю, что совсем скоро я смогу взять своего ребёнка на руки и провести в новую жизнь. Она не будет лёгкой. Разве жизнь вообще бывает простой? Никогда. Но я постараюсь сделать всё, чтобы мой сын — или дочь? — знали, что у них есть надёжное плечо, на которое всегда смогут отпереться — плечо их отца.
Иногда я выносил раненых сослуживцев из адского пекла войны. Порой хоронил почивших, считая залпы орудий, разрушающих хрупкую тишину кладбища. До сих пор во многом виню себя, но всегда знал лишь одно: если у меня будут дети, я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы им не пришлось в одиночку бороться с несправедливостью бытия.
Однажды мне сказали, что внутри меня живёт рыцарь. Возможно. Но только познакомившись с Аней я нашёл ту, для кого мне хочется этим самым рыцарем быть.
Важно ли, что было до? Важно ли, что будет после?
Нет.
Главное, что держу сейчас в руках две хрупкие нити, соединяющие моё сердце с сердцами тех, кто мне до безумия дорог.
Тех, ради кого я готов умирать и рождаться заново.