Подари мне себя

Франц Анастасия

Ещё раз сладко потянувшись, отбрасываю одеяло в сторону и встаю с кровати. Нужно приготовить Егору завтрак, пока он в душе.

Взгляд мечется по комнате в поисках одежды, чтобы накинуть её, но почему-то я её не вижу. Хмурюсь.

Куда она подевалась? Я точно помню, что раздевались мы тут, а потом обнажённые пошли в душ. От мыслей об этом к щекам подступает жар. Какое все-таки шикарное тело у Егора…

Перед глазами предстаёт его обнаженный образ. Облизываю губы, прикусываю нижнюю. Чёртов соблазнитель. Теперь его шикарное тело с твёрдыми мускулами

и кубиками пресса будет сниться мне ночами.

Машу головой из стороны в сторону, стряхивая наваждение. Нужно найти одежду. Не разгуливать же мне голышом, потому что спала я всю ночь обнажённая. Стоило мне только заснуть, как сквозь сон почувствовала, как меня аккуратно выпутывают из большого мягкого полотенце. А потом вновь обнимают сзади, прижимая к своей твёрдой груди. Но вот только ничего поблизости из своих вещей не вижу.

Но тут в голову приходит мысль, и я, довольная своей сообразительностью, направляюсь к шкафу, который стоит в этой комнате рядом с кроватью. Открываю дверцу. Передо мной гардероб Егора Свободина.

Взгляд сразу же падает на белоснежную рубашку. Пока разум кричит о том, что делать этого не нужно, руки сами тянутся к такой нужной мне сейчас вещи.

Снимаю её с вешалки и двумя руками подношу к лицу. Прикрыв глаза, вдыхаю запах моего первого мужчины и просто кайфую. Внутри все затрепетало. До сих пор пахнет им.

Моё. Не отдам. Никому. Даже самому владельцу этой вещицы. Теперь она принадлежит только мне одной. Надеюсь, как и этот великолепный во всех аспектах мужчина.

Не медля ни секунды, надеваю её на обнажённое тело, застегивая лишь на несколько пуговиц посередине. Подкатываю рукава, так как они мне длинные. И направляюсь вниз, на кухню, готовить завтрак.

Пока провожу все манипуляции на кухне: готовлю для мужчины вкусную яичницу по моему собственному рецепту, две чашки кофе и бутерброды, мои мысли уплывают вдаль. Да так далеко, что я не успела заметить, что на кухне уже нахожусь не одна.

Лишь когда сильные, крепкие руки обняли за талию и рывком вжали в стальную грудь, я вскрикнула и звонко рассмеялась, запрокинув назад голову.

— Дурачок, испугал… — качаю головой, а сама, наоборот, прижимаюсь ближе, желая чувствовать его всего.

Мне его настолько мало, что хочется постоянно чувствовать его близость. Егор наклоняется к моей шее, ведет губами вдоль нее, зарывается лицом в волосы, и я чувствую, как он улыбается.

— Как же ты сладко пахнешь, Соня. У меня крышу от тебя срывает, ты бы знала как…

Знаю. Потому что чувствую то же самое. Люблю его.

Эта мысль взрывает мою голову, и я застываю на месте. Егор это почувствовал и весь тут же напрягся.

— Что такое, Соня? У тебя что-то болит? — сжимает руки на талии и поворачивает меня к себе лицом. Берет мое лицо в ладони и, приподняв, заглядывает в глаза. — Я причинил тебе ночью боль. Прости, Соня. Я не знал, — в его голосе волнение, беспокойство и вина. То же самое отражается и в его глазах. — Прости… Если бы я только знал… Прости, Соня! Прости, родная. Я не хотел причинить тебе боль, — осыпает

все мое лицо короткими легкими поцелуями.

Мои ладошки накрывают его, ласково поглаживаю. Какой он глупый. Улыбаюсь.

— Егор, все хорошо. Мне не больно. Мне очень хорошо было с тобой этой ночью, Егор. Слышишь, мой хороший?

Мужчина останавливается, замирает. Опускает взгляд на меня и смотрит пристально, желая найти в глазах подтверждение моих слов. А они светятся, искрятся безграничным счастьем, радостью. Они видят только одного его. Больше никого.

— Соня! Сонечка! — и с моим именем на устах впивается в мои губы, поглощая мой кислород и всю меня.

Я незамедлительно отвечаю ему, обвивая своими руками его шею. Встаю на цыпочки, чтобы быть ближе к нему. Когда он отрывается от моих губ, в его глазах я вижу себя. Мое сердце пропускает удар.

— Тебе так идет моя рубашка, — улыбается как довольный кот, что слопал целую миску вкуснейшей сметаны и облизывается. Улыбается как мальчишка.

Я качаю головой и улыбаюсь ему в ответ.

— Это ты спрятал всю мою одежду?

— Да, — не стал отпираться он. — Я хочу, чтобы дома ты носила только мою одежду, — и, наклонившись, целует мою шею, а мое тело как будто этого и ждало, незамедлительно покрывается мурашками, и волосы становятся дыбом.

— Что ты там вкусное приготовила? Пахнет изумительно, — заглядывает мне за спину, спрашивая хриплым голосом.

— Яичницу, по моему фирменному рецепту. Садись, — подталкиваю его к столу, который уже накрыт.

Довольно улыбается, быстро чмокает меня в губы и как ни в чем не бывало направляется к столу. Я лишь качаю головой. Поворачиваюсь и накладываю на тарелку ароматную и аппетитную яичницу. Надеюсь, получилось так же вкусно, как и всегда. Не хочу облажаться.

Ели мы в молчании. Как только я поставила тарелку перед Егором, он глубоко вдохнул, поднося лицо к блюду, запах, прикрыв глаза.

— Уверен, что это так же вкусно, как и выглядит.

И до конца завтрака мы не обронили ни слова. Егор ел с удовольствием и как будто довольно причмокивал. Будто ему еда приносит удовольствие. А я внутри дрожала от волнения, боясь, что сделала что-то не то.

Как только завтрак подошел к концу, гонщик отложил столовые приборы в сторону и посмотрел на меня.

— Очень вкусно. Спасибо большое, Соня. Я так еще никогда не ел.

Я смутилась, отводя глаза в сторону.

— Тебе правда понравилось? — мужчина коротко кивнул и поднялся со стула, сделав шаг в мою сторону.

Я замерла, не зная, что последует за этим. Но Свободин подошел ко мне, присел на корточки. Повернулась к нему, а он взял мои ладошки в свои.

— Я хочу с тобой поговорить.

Я удивленно на него посмотрела, не зная, о чем он хочет повести разговор. Вроде вчера мы обо всем спокойно поговорили. И больше тем у нас других нет. Но его серьезный взгляд говорил о другом. И я сразу напряглась, ожидая чего-то нехорошего.

Мужчина тут же заметил мое состояние, и его пальцы успокаивающе стали гладить меня.