Подарок для злодея
Шрифт:
— Отдай.
— Зачем?
— Вы одеты, я нет. Это несправедливо. Я, может, затем и вернулась, чтобы узнать, в каких местах у вас чешуя растет, а вы в рубашке.
— Ты в порядке. — константировал василиск, вытягивая Юну из бассейна. Мавка вяло отбивалась:
— Не трогайте меня! Тут тепло! Отдай рубашку!
Он накинул Юне на голову полотенце, начал вытирать. Девушка вырвалась, но тут же была поймана на руки.
— Пойдем в кроватку. В кроватке тепло, в кроватке хорошо...
Откинул меха, уложил Юну на простыни. Скинул на пол мокрую рубашку, но в темноте Юна
— Ты меня уже не боишься? Нет?
— Вы чудовище. Завтра я буду страдать, — сказала Юна пророчески и провалилась в сон.
***
За окном наступал новый вечер, когда Юна проснулась. Адмирал, к облегчению девушки, куда-то ушел. Тихонько горел камин. Юна мрачно рассмотрела себя в зеркале. По всему телу были раскиданы царапины, синяки, ссадины, все ныло. Долго стояла под теплым водопадом, потом одела самое закрытое, дорожное серое платье. Хотелось есть, но она не решалась спуститься вниз. Расхаживала по комнате. Необходимо было тщательно обдумать положение, в котором она оказалась. Мимолетно поймала себя на мысли «надеюсь, он не зол сегодня» и ужаснулась. Отчий дом казался ей клеткой, но там у нее была и нужная всем работа, и кое-какая власть, и возможность сбежать, в конце концов... Насколько же страшнее этот замок! Настоящая темница, в которой все зависит от благорасположения тюремщика. Вспомнила вчерашнее чувство свободы, когда стояла на опушке Леса, выбравшись из замка, все будущее впереди, путешествие, столица... Какого лешего было стучаться назад?! Определенно, двое суток не спавший человек — хуже, чем пьяный. Творит несусветные глупости.
Сначала в дверь негромко царапались, потом начали биться всем телом. Открыла, Изумруд влетел, привычно начал тыкаться в подбородок. В василиске чувствовалась родственная кровь, но родным он, в отличии от Юны, стать не успел. Изумруд очень испугался, когда Юна его оставила в коробке, да еще и приказала слушаться какое-то чужое существо, а сама исчезла. А сегодня он целый день пытался прорваться в комнату, откуда шел ее запах, и тщетно.
— Глупый мой малыш... Я в таком дурацком положении... И тебя бросить — все-таки свинство. Как ребенка приемного... Василиск тебя не обижает? В каком он настроении?
После того, что случилось вчера в купальне, отчего-то стыдно было даже драконенку в глаза смотреть.
«Бегает! Громыхает!» — Изумруд захлопал крыльями, закрутился по комнате, чтобы показать, как василиск бегает.
Юна наконец решилась спуститься вниз. Ар’Мхари вынырнул неожиданно, из-за поворота лестницы.
— Добрый вечер... госпожа Амвросий.
Официальность приветствия больно уколола.
— Добрый вечер, господин ар’Мхари. Прошу прощения, что заставила вас так долго ждать своего пробуждения. Надеюсь, вы извините мне эту задержку.
— Безусловно, — сказал он столь же торжественно.
— Мой сундук уже собран, я одета... Дабы не злоупотреблять вашим расположением дальше, я готова к дороге прямо сейчас. Если вы, конечно, откроете для меня портал, или что вы там вчера открывали...
— Что?
Этот
— Вы сможете сегодня открыть для меня путь? Домой, в городок?
— Нет.
— Почему?
Василиск подошел к Юне вплотную.
— Я вам что, личный кучер, возить вас в город и обратно, когда вам будет угодно?
— Нет. Но без вашей помощи мне домой не попасть. Мне неприятно просить вас об одолжении, но у меня нет другого выбора. Прошу вас.
— Ах, вам неприятно...
— Да, я терпеть не могу обременять кого-либо просьбами, но сейчас, к сожалению, вынуждена.
— Как мы с вами совпадаем! Я тоже не терплю выполнять чужие просьбы. Поэтому за проход вам придется заплатить.
— Как?
— Собой, — усмехнулся ей в лицо.
Юна отшатнулась, бросилась вверх по лестнице. Вбежала в свою комнату, закрыла лицо руками, пытаясь остановить слезы. Она не доверяла василиску и убеждала себя, что не стоит ждать от него ничего хорошего, но, как оказалось, в глубине души все же ждала. Ну хотя бы какой-то галантности с его стороны, ласковости после всего случившегося ночью... Его влюбленности, радости при ее появлении, леший схвати, если уж говорить правду!
А натолкнулась на хуже, чем даже просто равнодушие. Вот и все, что ты значишь. Игрушка, да еще и потрепанная. Использованная уже, не так интересно.
— Вы плачете?
Он подошел неслышно. Силой отвел ее ладони от лица. Дракон шмыгал рядом, встревоженно заглядывал Юне в лицо. Ради Изумруда Юна попыталась спрятать слезы, держать лицо.
— Уберите от меня руки, пожалуйста, господин ар’Мхари.
Вместо этого василиск обнял, Юна отбивалась, упиралась руками в его грудь:
— Не смейте меня трогать! Не смейте!
— Я тебя не выпущу.
— Что, не наигрались вчера?! Игрушка недостаточно сломана?!
Отпустил мгновенно. Юна не удержалась, залепила пощечину. Перехватил запястье, зарычал.
— Потише, милое дитя.
— А то что? Змей позовете? Так я теперь их боюсь меньше вас.
Он смотрел на нее молча, щурясь. Узкие зрачки пульсировали, желтизна радужки горела обжигающе, но Юна от ярости без труда выдерживала взгляд василиска.
— Я больше не буду к вам прикасаться, — сказал наконец. — Я больше тебя не трону. Останься.
И тут же, вопреки обещанию, обнял.
— Зачем?
Кивнул на дракона, внимательно следившего за ними с карниза.
— Неужели в вас хватит духу бросить нас? Его и меня?
— Он вырастет и без меня.
— Он любит вас и будет скучать.
— Это не смертельно. Забудет.
— Уж поверьте мне, драконы, как и василиски, никогда ничего не забывают, — он гладил Юну по волосам.
— Я не могу жить в этом замке, — сказала Юна.
— Сегодня же найду все змеиные гнезда, выкину всех гадов до единого.
— Не поэтому.
— Ты будешь в безопасности в этом доме. Я больше не буду тебя ни к чему принуждать. Не дотронусь без твоего разрешения.
— Тогда прекратите меня целовать.