Подарок инкассатору
Шрифт:
— Договаривай, Борисыч, чего уж там. Возможно… — как и капитан милиции, Сергей Костиков тоже замолчал.
— Обойдемся без сослагательно наклонения, — вздохнул Клюев. — Расскажи, по-честному, что у тебя с ней было.
— Все правильно показала гражданка Марина Савельева. Где-то неделю назад… да, ровно неделю тому назад мы с Викой познакомились в «Детском саду» — так инкассаторы универсам называют, я пригласил ее на свидание, она согласилась и пришла, мы посидели в ресторане, потом провели великолепную ночь у меня дома…
— Почему? — удивился капитан. — Сделал что-то не так. Или во сне слишком громко храпел?
— Я тебе, Борисыч, объясню — почему. Вот, допустим, я коллекционирую марки, монеты, значки… Такие у меня хобби, Борисыч.
— Да, я знаю, — кивнул тот. — Еще ты пластилиновые фигурки лепишь…
— Вот-вот. У Виктории Ким, как оказалось, тоже есть хобби. Она коллекционировала своих любовников. Однодневных любовников, имена которых заносила в свой дневник. И я в том дневнике был далеко не первый…
— М-да… — Клюев взялся за бутылку, разлил коньяк по рюмкам. — Сильно переживал?
— Ну, мне все-таки не шестнадцать лет…
— Но, судя по всему, она переживала больше, — выпив вместе с опрашиваемым, уточнил капитан. — По показаниям гражданки Савельевой, Виктория Ким даже накануне… трагедии к тебе на работу приезжала…
— Хм. Говоришь, без обиняков беседуем?
— Да ладно тебе, Шуба. Если скрывать нечего…
— Что мне скрывать, Борисыч? Приезжала Вика перед вечерней сменой к нашему банку, ее многие видели. Извинялась передо мной. Но какие тут могут быть извинения. Вот если бы ты узнал, что числишься в ее блокнотике под сотым номером, как бы поступил? Только честно.
— Вообще-то, — немного подумал милиционер, — сгоряча мог и по морде врезать…
— А у меня рука на ее морду не поднялась. Хотя, наверное, лучше бы поднялась… Может, тогда бы на следующий день не выскочила она за мной на улицу…
— И не попала бы под пули, — продолжил Клюев. — И тогда убийца инкассаторов без всяких свидетелей вложил бы ствол тебе в руку, и кто в этом случае стал бы подозреваемым номер один?
— Получается, Вика своей смертью…
— А если бы она вышла сразу за тобой, то, глядишь, и спугнула бы убийцу, — предложил новый вариант развития событий Клюев. — Давай все-таки без сослагательных наклонений. — Расскажи, что именно она тебе накануне ограбления говорила, и что ты ей отвечал.
— Дословно не помню. Она же осталась меня дожидаться у банка и ведь дождалась…
— Я знаю, знаю, — покивал капитан.
— Тоже гражданка Савельева показала?
— Нет не Савельева. Водитель, работавший в ту смену вместо Краснова…
— Бугор, что ли? Ты его тоже допрашивал?
— Естественно. Только не допрашивал, а проводил дознание. Кстати, Бугор этот даже в большем подозрении, чем ты.
— Понятно. Бугор
— Все правильно говоришь, все правильно, — не переставая, кивал Клюев.
— И много у вас подозреваемых, господин капитан?
— Хватает, Шуба, хватает. Начиная от уборщицы универсама и заканчивая начальником вашей инкассации.
— Дай-ка, я руку поменяю, — Костиков со вздохом взял бутылку и разлил коньяк.
— Я вчера от тебя сразу в банк поехал, порасспросил кое-кого. Говоришь, она тебя с маршрута дождалась…
— Да. Фуфел — наш водила суточный ее к себе в машину погреться пустил.
— В нарушение инструкции?
— О какой инструкции ты говоришь, когда Вика в той самой машине вместе с Паном Зюзей, то есть, с нашим замом Лисавиным Вячеславом Васильевичем водку пила.
— Они вдвоем пили?
— Сначала вдвоем, а когда мы с маршрута вернулись и ценности сдали, им еще и Боярин компанию составил.
— Петр Терентьев, — уточнил Клюев, — твой напарник, который сейчас в Боткинской, в реанимации. А ты с ними пил?
— Нет! Пошел пешком до метро. По дороге Вика меня догнала, что-то говорила, но я все мимо ушей пропустил. В итоге она отстала.
— А ты?
— Приехал домой и взялся за пластилин. Были бы фотки генерала с хитрым человеком, еще бы тогда их слепил. Пришлось вместо охотников лепить алкашей — на этом самом плотике.
— Говоришь, куда-то переместил алкашей?
— Да. За круглый столик, чтобы не на весу стаканы держали. Такие столики обычно в рюмочных стоят или в пивных. А под их столик я помещу девушку, причем, в милицейской форме с погонами лейтенанта.
— Зачем? — нахмурился капитан.
— Ну, уж не протокол составлять…
— Опять какую-нибудь хулиганскую пошлятину задумал?
— Чего ты хмуришься? За честь мундира обидно? А если бы в композиции вместо простых алкашей за тем же столиком стояли три мента, а под столиком вместо лейтенантши обычная проститутка им ширинки расстегнула, тогда бы обрадовался, да? Сказал бы, мол, класс. И назвал бы композицию, к примеру… «Ничто человеческое им не чуждо», да?
— Пошляк ты, Шуба, — Клюев не смог сдержать улыбку и, чуть помедлив, спросил уже серьезно:
— В магазине ты с Викторией…
— Про магазин ничего кроме показаний гражданки Савельевой мне добавить нечего. Вика меня встретила, что-то стала говорить, я, не слушая, на нее рявкнул, кажется, даже плечом толкнул, чтобы проход не загораживала. Ей бы на этом успокоиться, но она… Я, когда очнулся и Вику при последнем издыхании увидел…
Серега вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Такого с ним не случалось давненько. Он вновь взялся за бутылку, в которой осталось совсем немного, как раз на две рюмочки.