Подарок инкассатору
Шрифт:
— Похож, — авторитетно сказал Клюев.
— Кто? — перевел на него взгляд подполковник.
— Он, — кивнул Клюев на Серегу. — И я. Мы оба на самих себя похожи.
— Согласен! — констатировал Заводнов. — А остальные?
— Понимаете, Владимир Иванович, я в связи с ограблением моего маршрута очень много размышлял…
— Так ты же вне подозрений!
— Да. Но погибли люди. Мои друзья и моя любимая девушка, Виктория Ким. Вот она, — Серега показал на пластилиновую Вику. — А вот мой напарник Боярин,
— Мне докладывали.
— Понимаете, они оба видели и узнали убийцу, но назвать его имя, по понятным причинам не могут. Поэтому я и решил, благодаря своей интуиции и с помощью эксперимента этого убийцу вычислить.
— Не понимаю — как вычислить? Капитан, а ты хоть что-нибудь понимаешь?
— Ну-у-у… — начал Клюев с умным видом, — благодаря высоким электронным технологиям, плюс необычный эксперимент, плюс внутренняя интуиция нашего талантливого скульптора… думаю, можно вообще все что угодно вычислить, — изрек капитан как раз то, чего от него ждал Костиков.
— Да! — благодарно улыбнулся тот и придвинул к подполковнику платформочку с заснеженной поляной. — А вот это копия Пана Зюзи, то есть, нашего заместителя начальника инкассации Вячеслава Васильевича Лисавина. Который, исходя из моей интуиции и поставленного эксперимента, и является убийцей Виктории Ким и Сергея Скворцова.
— Скульптор Шуба, — усмехнулся подполковник, — ты, вроде бы, выпил совсем немного…
— Минуточку, Владимир Иванович, — прервал его Костиков и обратился к копии Лисавина. — Пан Зюзя, ты написал?
Тот согласно кивнул.
— Дай-ка сюда тетрадь. Но не дай бог…
На глазах у изумленных Заводнова и Клюева пластилиновая фигурка шагнула вперед и на вытянутых руках протянула тетрадь, которую Костиков взял пинцетом, положил на стол, склонился над ней с лупой и стал читать вслух:
«Я, Лисавин В.В. признаюсь в убийстве и ограблении инкассаторов Хорошевского маршрута. Помогал — Лаврик. Дмитрий Лаврушин. Больше сообщников нет. Мешок с инкассаторскими сумками спрятан на даче у Лисавина в деревне Лисавино, в предбаннике. В содеянном раскаиваюсь, хоть это сделал не я, а мой прототип. Лисавин В.В.»
— У тебя такие шутки в моде, да, скульптор Шуба? — строго поинтересовался Заводнов.
— Это не шутки. Да и зачем мне шутить?
— И в самом деле — зачем, Серега? — спросил Клюев.
— Подожди, Борисыч, — скульптор перенес тетрадь на заснеженную поляну и обратился к Пану Зюзе:
— Где именно находится это Лисавино? Точный адрес?
«М.О., Истринский район, д. Лисавино, д. 6», — буквально через минуту прочитал Серега через лупу новую запись. И тут же вновь обратился к Пану Зюзе:
— Это, случайно, не то Лисавино, неподалеку от которого есть деревня Холмы, а ближе к Истре деревни
Пан Зюзя на заснеженной поляне согласно закивал.
— Я знаю, где это! — торжествующе сообщил Костиков. — До него от Истры автобус ходит. В самом Лисавино я не был, зато в Холмах на озере рыбу ловил и в Адуево…
— Скульптор Шуба! — прервал его Заводнов, поднимаясь из-за стола. — Мы, вообще-то на охоту едем. И нам без разницы, что ты ловил рыбу в каких-то там Холмах.
— Да черт с ними, с Холмами, Владимир Иванович! — вспылил Костиков. — Зюзя только что в убийстве признался! И черным по белому написал, где деньги спрятаны.
— Шуба, ты успокойся, — мягко сказал Клюев. — Тебе после травмы головы нервничать никак нельзя.
— Я спокоен, Борисыч. Владимир Иванович, понимаю, что вы торопитесь на охоту, но можно уделить мне хотя бы еще три минуты? Я гораздо больше времени потратил, пока для вас охотников лепил. Кстати, я как раз за это время уберу вашу композицию в специальную коробочку.
— Хорошо, скульптор Шуба. Добре, как скажет капитан наш, Юрий Борисович. Только понапрасну мозги нам не пудри.
— Добре, — улыбнулся Костиков и обратился к шестерым островитянам: — Мелкота, отомрите!
Пластилиновые фигурки зашевелились: Шуба приобнял за печи Вику, Любка вгрызлась в огурец, Боярин с Фуфелом чокнулись бутылками и приложились к горлышкам, Клюев, здрав голову, приветственно помахал рукой, наверное, своему прототипу.
Подполковник и капитан смотрели на них, не веря своим глазам. Серега мог их понять, — в первые минуты после оживления персонажей композиции «Застолье», он тоже подумал, что сошел с ума.
— Борисыч, ты рассказывал про странные сны, которые видишь в последнее время. Тебе снились вот эти экспериментальные фигурки. Узнаешь Любку лыжницу? А помнишь, ты вчера прочитал на песке рядом с кистью девушки три буквы — «ЗЮЗ»? Это не я их написал, а она, Вика. После того, когда я заделал на ее теле ранки, Вика написала четвертую букву — «Я». Виктория Ким узнала Пана Зюзю во время ограбления инкассаторов, поэтому он ее и убил. Я правильно говорю, Пан Зюзя? — обратился он к обитателю заснеженной поляны, тот, глубоко вздохнув, вновь согласно закивал.
— Борисыч, когда ты мне сегодня звонил, еще удивился, откуда я знаю, что это ты. Я сказал, мол, интуиция…
— Просто ты ждал моего звонка.
— Разве ты только один у меня в друзьях, чтобы позвонить? Посмотри-ка сюда, — он протянул Клюеву лупу и крохотную тетрадь и ногтем перевернул назад одну страницу.
— За полминуты до твоего звонка, эти слова написала твоя копия. Узнаешь почерк?
— Узнаю, — Клюев с удивлением посмотрел на маленького себя. Пластилиновый Борисыч развел руками, мол, ничего не поделаешь. — И что все это означает?