Подарок Санта-Клауса

Ролофсон Кристина

Да-а, наделала она ошибок, гордиться нечем. И все же она изо всех сил постаралась найти отца своего сына, чтобы у Диллона появился шанс обрести семью. Если есть на свете кто-то уважающий семью, так это Сильви Смит. Когда растешь сиротой, то начинаешь ценить саму идею семьи. Сильви всегда мечтала о любви, доме, детях, о человеке, который обожал бы ее. Как это здорово – собираться всей семьей, отмечать праздники, хохотать до упаду. Она хотела этого для себя, но еще больше – для сына. Какая же она глупая – думала, что это возможно.

И когда у нее все пошло наперекосяк?

Ведь вроде бы не было в ее прошлом длинной череды мужчин.

Она любила Билли Рея – по крайней мере, думала, что любила, – и, дурочка, никак не хотела увидеть правду: у этого человека сроду не было намерений осесть на месте или воспитывать сына. Будь она подогадливей – обязательно бы заметила это.

Итак, еще до того, как Сильви Смит покончила с делами, бережно уложила покупки на заднее сиденье и отправилась назад в Рокки Ти, она приняла ряд решений. То ли холодный воздух Монтаны прояснил ей мозги, то ли она в конце концов стала взрослой и оказалась лицом к лицу с действительностью, но теперь она знала, что если – и это очень большое «если» – она когда-нибудь влюбится опять, то глаза ее будут широко раскрыты. С мужчинами одни неприятности, и у нее нет ни малейшего представления о том, что их вообще заботит.

Она выполнит свою работу, отдохнет в выходные и в оставшиеся три дня будет делать все, чтобы представить себе, будто у нее есть семья. Дорога к Рокки Ти – это дорога к дому. Правда, временному.

– Ура, он настал, наконец-то настал, – выкрикивала Кэрин, выделывая по комнате пируэты, – сочельник настал!

– Смотри, голова закружится – и влетишь в елку, – предупредил дядя Джо, – будь осторожна.

– Ладно, – пообещала она, довольная тем, как танцуют разноцветные огоньки, когда она вертится волчком, – я так рада, что не могу усидеть на месте!

– Но ты все равно попробуй, – сказал дедушка, – а то Джени и Питер, глядя на тебя, разгуляются.

Она, тяжело дыша, свалилась на тахту:

– Уже нет. Джени объелась печенья, и у нее живот болит, а Питер еще один список для Санта-Клауса составляет.

– Этому сорванцу, конечно же, всегда много чего надо. – Дедушка сложил газету и сунул ее в стопку между журналами. – Разожгу-ка я, пожалуй, хороший огонь в камине, а вы развесьте свои чулочки.

– Не надо, дедушка! – завопила Джени. Она, в новой розовой ночнушке, забежала в комнату, наступила на собственный подол, нырнула прямо в объятия дяди и пролепетала: – Через трубу должен прийти Санта!

– Опа! Ты так себе нос разобьешь, если не прекратишь бегать, – продолжал предостерегать дядя Джо, – как животик, перестал болеть?

– Перестал. – Она выскользнула из его крепких рук и забралась на колени к дедушке. Кэрин тоже подбежала к креслу. Она надеялась, что дедушка не будет слишком долго возиться с сестричкой, иначе Джени разойдется и вообще не уснет, а Кэрин хочет, чтобы в их спальне было тихо, тогда ночь пройдет быстро. Ей послышалось, что перед ужином дедушка и Сильви что-то говорили о котиках, но, когда она вошла в кухню, оказалось, что о ботиках. Но провести ее им не удастся.

Где-то в Рокки Ти есть котенок, и он будет ее! Она, конечно, широко раскроет глаза и очень удивится, когда увидит его, чтобы дедушка и Сильви не обиделись из-за того, что она разгадала их тайну.

В гостиную с Диллоном на руках вошла Сильви. Малыш, такой миленький, с пухленькими розовыми щечками, не спал. На нем была красная пижамка и красная же шапочка а-ля Санта-Клаус с белым помпончиком, свисающим с макушки. У Сильви волосы были перевязаны сзади красной рождественской ленточкой, и одета она была в свой мягкий голубой свитер, тот самый, что пах детской присыпкой и корицей.

Кэрин пристроилась рядом с ней на тахте. Джени в это время похихикивала на руках у дедушки, а Питер под елкой играл в машинки.

Хорошее нынче Рождество, Кэрин это понимает. С почти-что-мамочкой, хорошеньким ребеночком и печеньем с зелеными и серебряными шариками – такое делала их настоящая мама. В этом году под елкой будут пакеты с леденцовыми палочками, перевязанные красными бантами. А еще будет фантастический ужин, со скатертью и белыми салфетками, которые она сегодня днем помогла Сильви погладить. И ничто не сможет пойти не как следует. Теперь не сможет.

Кэрин взглянула на дядю и нахмурилась. Обращался бы он с Сильви получше, тогда бы она осталась с ними навсегда. И она задала ему вопрос, который, возможно, сделает его веселее:

– Дядя Джо, а что ты хотел бы на Рождество?

Дядя раскрыл рот и не сказал ничего. Странно. Обычно у дяди Джо всегда есть ответ, если его о чем-то спрашиваешь.

– Дядя Джо уже, наверное, получил свой подарок, – сказала Сильви, поправляя Диллону шапочку. – Так ведь, дядя Джо?

– Э-э, да, – промямлил тот, – наверное, да.

Кэрин навострила уши:

– Какой? Новое седло?

– Не совсем.

– Лошадку? – спросила Джени.

В это время на дядю с улыбкой посмотрел дедушка:

– Ты бы не раскрывал свои подарки раньше времени, чтобы не портить кое-кому восторга.

– Ничего я не порчу, – ответил Джо и взглянул на Сильви, показывая, мол, перестань болтать о подарках, а та продолжала играть с Диллоном, сделав вид, что ничего не заметила.

– Кто хочет горячего шоколада?

Все заявили «да», даже Джо, который и двух слов Сильви не сказал со вчерашнего дня, после своей фразы «Такое больше не повторится».

Она хотела сказать ему, что для нее это было больше чем секс. Если бы она не стала умнее, чем двое суток назад, то могла бы сказать, что заниматься с ним любовью – то же самое, что любить; могла бы даже подумать, что влюбляется в него и что это сделало ту ночь, что они провели вместе, волшебной.

Но теперь она мудрее. Слишком умна, чтобы влюбиться – или думать о том, чтобы влюбиться, – после первой же ночи. Вчера она осознала, что носилась между двумя штатами в поисках ничего не стоящего раллиста, который все же заставил ее поверить в сладкую сказку о любви, которую рассказывал, снимая с нее одежду.