Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет

Александровна Алла

И попробуй потом поверни эту машину в нужное деловое русло!

Что там Гера говорил про полнолуние?.. Вот то-то…

Потому я замираю в жестких лапах, податливо позволяю себя усадить на свой же стол, печально скрипнувший, явно не обрадованный такому неправильному применению, и даже не сопротивляюсь горячему напору губ босса. Ну когда-нибудь надоест же ему мой рот терзать? Вот тогда и поймаю момент, воспользуюсь губами по прямому назначению. Конечно, если к тому времени буду способна связно складывать слова в предложения, да и вообще соображать. Потому что отклик тела, давно

не получавшего такой нужной ему разрядки при помощи правильных мужских рук и других частей тела, начинает напрягать и даже пугать.

Нельзя мне сдаваться, хотя очень хочется!

Что-то подсказывает, что Максан умеет правильно с женщинами обращаться. Грубовато, но очень эффективно…

Волк рычит, ненасытно терзая мои губы, тиская своими здоровенными лапами, кажется, вообще везде, ни одной части тела не оставляет нетронутой! Боже, меня словно через центрифугу прогоняют! Ощущения феерические!

Задыхаюсь, бессильно роняя руки на стол, все равно не поможет ничего. В голове нарастает бедлам, шум крови в ушах становится невыносимым, как-то очень правильно резонируя с рычанием зверя… Ох, попала, похоже… И пропала окончательно…

В этот момент Максан, видно, сполна наигравшись с моими губами, принимается вылизывать шею, с урчанием и ощутимым удовольствием. И это до того хорошо, до того сладко, что поневоле выгибаюсь, позволяя ему целовать себя, прикусывать уже без жуткого подчиняющего рычания, но с мягким, уговаривающим урчанием, которое действует не менее коварно, чем прямой напор! И вообще неизвестно, что хуже!

И тот, и другой варианты — плохие! Очень, очень плохие! Ах… Какие плохие…

Облизываю пересохшие губы и понимаю, что могу наконец-то выдавать членораздельные звуки, а не только мычание и поскуливание.

Это немного отрезвляет, и я принимаюсь торопливо бормотать:

— Максан, Максан… Да остановись же! Я не согласна! Я не хочу… Я не согласна, Максан! Нет!

Последнее мое “нет” звучит совсем отчаянно, потому что ощущаю, как мои слова в тягостную пустоту падают.

А вот “Нет” неожиданно заставляет волка затормозить.

Он останавливается, тяжело дышит мне в шею, и это дыхание, а еще клыки возле яремной венки как-то очень опасно ощущаются. Дрожью пробивает по всему телу.

— Максан, — ободренная тем, что волк остановился и даже слушает, правда, непонятно, слышит ли, я старательно закрепляю за собой отвоеванный плацдарм, — я не согласна на твое предложение! Не понимаю, с чего ты взял… Я ничего не знаю ни о какой метке! И не согласна ее принимать! От кого бы то ни было! Понимаешь меня?

Я сознательно несколько раз проговариваю свое “не согласна”, программируя босса на правильное решение. Понятно, что по нлп частица “не” теряется мозгом, но эта теория не выдерживает никакой критики, что вполне успешно доказано позднейшими исследованиями. Так что любой разумный человек, даже тот, у которого внутри зверь сидит, должен понять меня правильно.

И тут не подойдет другая формулировка. Никакие: “ах, что ты делаешь”, “я не хочу”, “я боюсь”, “мы не должны” и прочее.

Только четкость, только категоричность.

И, судя по поведению босса, слова мои звучат не

в пустую. Слава всем местным богам!

— Отпусти меня, пожалуйста, — спокойно продолжаю я, — мне неудобно и страшно. И неприятно.

— Неприятно? — в голосе Максана прорывается удивленное рычание.

А я в очередной раз поздравляю себя с умением правильно подбирать слова. Ни одному властному, привыкшему доминировать засранцу не понравится, когда ему такое скажут. Они же все считают себя богами секса и самыми лучшими любовниками. И когда женщина после такого напора говорит, что ей неприятно… О, это обида и боль. Это словно с размаху — и на нежный хвостик каблуком.

Конечно, здесь важно не переборщить, чтоб не принялся тут же доказывать, что первое впечатление ошибочное, и что он — тот еще постельный террорист.

Но я умею тонко чувствовать грань. Непросто быть красивой девушкой в мире мужчин…

Тот же Аркадий Викторович, который в этом мире сто процентов был бы оборотнем-козлом, в самом начале моей работы в его компании пытался намекнуть и на сверхурочные, щедро оплачиваемые, и на другие плюшки с ватрушками, но я сумела вывернуться и заработать себе правильную репутацию профессионала, с которым необходимо считаться. Правда, в этом направлении переборщила, слишком хорошо наладив работу в компании и заставив этого не оборотня, а просто стопроцентного козла поверить в то, что теперь-то он и без меня справится… Но ничего. Я этот опыт печальный учла. У хорошего специалиста все идет в работу. И неудачи тоже.

И вот сейчас был форс-мажор, от которого мало кто застрахован. Теперь требуется из него извлечь пользу, или хотя бы нивелировать последствия.

Все это крутится в голове, прорабатывающей грамотную линию поведения, пока чисто внешне привычно принимаю образ чуть растерянной, но гордой и самостоятельной девушки.

Босс все еще меня держит, хотя и обиженно поджимает губы. Ну да, так старался, а мне тут неприятно, видите ли!

Ничего, переживет.

Этих властных господ воспитывать и воспитывать еще!

— Конечно неприятно! Ты влетел, обвинил в чем-то, не дал ни слова сказать, набросился… — я говорю спокойно, без осуждения, четко излагая свое видение ситуации, а то ему на гормонах может все по-другому показаться. Запросто решит, что я тут его провоцировала и хвостиком крутила. — Я была погружена в работу. И как раз готовила тебе отчет. И потому твои обвинения для меня обидны и неприятны. Как и твои действия. Я не люблю, когда меня… Принуждают.

Последнее слово я говорю очень жестко и твердо. И смотрю прямо в звериную зелень волчьих зрачков.

И Максан поступает так, как я и предполагаю.

Убирает руки и отступает.

Правда, недалеко, на шаг всего. И ладони прячет в карманы брюк. Смотрит исподлобья.

Выглядит это неожиданно настолько мило и по-мальчишески, что я невольно кривлю губы в улыбке, почему-то очень ярко представляя себе, каким был этот брутальный самец мальчишкой.

Наверняка, хулиганистым и постоянно проверяющим границы родителей на прочность.

Ох, Оррих-ан с ним намучился, сто процентов.

Интересно, а какой была его мама?