Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет

Александровна Алла

Каким образом я так попала, пока не понимаю. Меня никто не кусал у Марха в доме, по крайней мере, я этого не помню. Значит, как-то по-другому пометили? На эту тему я долго думала, но так ни до чего не додумалась.

Есть все же в этом мире многое, чего я пока не понимаю. И, возможно, никогда не пойму в силу того, что не оборотень. Может, у них какие-то свои есть технологии, о которых непосвященным не получится узнать…

Я понимаю, что долго в таком подвешенном состоянии пробыть не получится, и только надеюсь на благоразумие Оррих-ана. И

свою способность к правильному подбору аргументов.

Удавалось же до этого как-то выворачиваться?

Серую тень, с приглушенным рычанием кинувшуюся на меня из темного угла я замечаю боковым зрением и…

И ничего не успеваю.

Ни оттолкнуть, ни закричать.

Глава 27

Потом, когда я немного приду в себя и смогу вспоминать случившееся без внутренней истерики и пальцедрожания, буду страшно удивляться своей находчивости в тот момент. Или удачливости… Или ловкости… А, скорее всего, дикому сочетанию всех этих факторов, позволивших мне, в доли секунды углядев метнувшуюся в мою сторону серую тень, мгновенно среагировать, отшатнуться в сторону и одновременно пригнуться. Закричать и начать сопротивляться я не успеваю, а вот просто упасть на землю со всего маху, уйдя таким образом с линии обстрела, получается отлично!

И тут поневоле порадуешься, что ростом не вышла!

Огромная, остро воняющая мокрой псиной туша пролетает надо мной и с диким грохотом врезается в деревянный забор, отделяющий чью-то частную собственность от улицы, проламывает очень даже крепкие доски и валится в чужой палисадник!

Я оторопело смотрю, как зверь возится там, сдавленно и практически членораздельно рыча всякие грубости, которые раздосадованные мужчины выдают в минуты душевных потрясений.

Правда, сильно не вслушиваюсь, потому как жить очень хочется. И желательно где-то подальше от опасности.

Потому, немного выдохнув, ползком, на четвереньках, двигаюсь в сторону оживленной улицы, проклиная себя за то, что решила чуть-чуть сократить маршрут и пошла этим переулком.

Днем-то и утром он вполне себе милый, безопасный, а вот вечером, оказывается, совсем не такое впечатление производит.

К сожалению, я не оборотень, двигаться бесшумно не могу, а потому зверь в палисаднике затихает на мгновение, а затем как-то очень резво принимается выбираться оттуда.

Я понимаю, что охота на меня не окончена, и это животное — не из клана гепардов, которые, промахнувшись, сразу теряют интерес к жертве и ищут другую, а потому решаю перестать прятаться и сделать ставку на скорость.

То есть, встаю на две конечности вместо четырех и несусь со всех ног прочь.

Судя по усиливающемуся матерному рычанию и хрусту веток позади, зверь скоро выберется из колючих розовых кустов и возобновит погоню!

Осознание этого заставляет развить просто бешеную скорость. Клянусь, я так в школе стометровки не бегала!

К сожалению тот, кто за мной охотится, не отстает, и от ужаса у меня начинают подкашиваться ноги.

Он

догонит, догонит и разорвет!

Мамочка!

Оступаюсь, падаю, разбивая в кровь коленки и ссаживая ладони, потому что перчатки не спасают, и каблуки эти еще!

И волосы мешают, разлетаются из прически, лезут в рот, шляпку-то потеряла!

И, главное, на улице никого! А до конца проулка еще далеко! Надо бы закричать, но не могу, экономлю силы для бега.

И вот в таком состоянии полного помрачения рассудка, задыхающаяся, безумная, с разбегу врезаюсь во что-то настолько твердое, что тут же дух вышибает.

На инерции отлетаю от каменной стены, в которую впечаталась только что, а затем почему-то обратно к стене возвращаюсь! Словно мячик резиновый: туда-сюда!

От ужаса и непонимания, мерцающей темноты перед глазами, пытаюсь вырваться, но меня неожиданно крепко держат за плечи! Стена, в которую я впечаталась, оказывается, вообще не стена!

А мужчина!

Высокий настолько, что голова невольно запрокидывается, потому что по-другому лицо его не увидеть!

Я моргаю, изумленно глядя в суровые светлые глаза, и в шоке раскрываю рот, узнавая того, кто меня держит.

Тот самый тигр, что был с Рином Тайгером! Насмешник, считающий, что место женщины — лишь в постели и на кухне!

— Девочка Оррихов? — удивленно рычит он, — что ты здесь забыла?

В этот момент за спиной моей раздается гневный рык, от которого мороз по коже пробивает!

Судя по всему, мой преследователь увидел, что я поймана уже, и теперь возмущается и оспаривает право на добычу!

Я завороженно смотрю, как зрачки тигра наливаются золотом, а затем меня бережно отстраняют в сторону, прислоняют к стене:

— Подожди тут, малышка, — спокойно говорит тигр, — минуту буквально. Я вернусь.

Он поворачивается к замершему неподалеку огромному серому зверю, в очертаниях которого я с трудом могу узнать волка, но какого-то странного, словно бы не до конца перекинувшегося. По крайней мере, стоит он на двоих лапах, и лицо не вполне волчье, а жуткая, безумно мерзкая смесь человеческих черт со звериными.

Тигр спокойно смотрит на зверя, после чего плавно поводит плечами, скидывая пиджак вместе с рубашкой, показательно играет мощными мускулами на покрытой светлым жестким волосом груди, косится на меня… И подмигивает! Клянусь, подмигивает! Словно все шутка ему, насмешнику!

А в следующее мгновение он уже летит навстречу собравшемуся для прыжка зверю! Легко летит, неуловимо перекидываясь прямо в полете, что, на самом деле, является высшим пилотажем для местных альфа-самцов.

Насколько я уже смогла понять, переворот — дело неприятное. Не особо болезненное, но затратное энергетически. Только дети могут играючи, легко это проделывать по сто раз на дню. А чем старше становится особь, тем тяжелее ему такое дается. Старики, говорят, совсем утрачивают способность к перевороту. И потеря этой способности — первый признак скорого ухода.