Подчинись нам

Адлер Алекса

Зажмурившись, я с трудом перевожу дыхание. Пытаюсь отстраниться эмоционально от происходящего. Ну трогает. Ну ощупывает, как вещь. Пусть. От меня не убудет. Наверное. Не противно, и на том спасибо.

Неизвестно, когда мне ещё предоставится возможность задавать вопросы. Надо собраться.

— Как мне вести себя, господин? С другими? С Чотжаром? — нахожу я в себе силы выдать что-то разумное.

— С Чотжаром разрешаю разговаривать. Со всеми вопросами и просьбами, касающимися твоих нужд и потребностей, обращайся именно к нему. После сна я покажу тебе, как

его вызывать, — сухо сообщает ри-одо. Но тут же прищуривается недобро: — Со всеми остальными, если я не прикажу иначе, рта не раскрываешь. Никто не должен знать ни где я тебя приобрёл, ни почему, ни зачем. Как и того, что ты слышала, и что видела в моих апартаментах. Ничего из того, что я говорю тебе. Посмеешь ослушаться, накажу так, что смерть покажется благом. Поняла?

От этого его тона я буквально изморозью покрываюсь, чувствуя суматошный и почти болезненный стук сердца в груди. И тело начинает побаливать, как от долгого переохлаждения.

Жуть берёт, стоит только представить, каким будет это его наказание. Только теперь до меня доходит простая и очевидная мысль, что у моего хозяина могут быть способности, о которых я даже понятия не имею.

— Да, господин. Я поняла, — трясу утвердительно головой, торопясь уверить его в своей покорности. Лишь бы прекратил меня пугать.

Сжимаю дрожащие губы.

Хорошо, что спросила и сейчас это услышала. Теперь буду знать. Не то, чтобы я собиралась выбалтывать тайны хозяина. Но, кто предупреждён… тот не обязательно вооружён, но хотя бы вдвойне осторожен.

Затихнув пришибленно, я несколько секунд лежу молча. Обдумывая то, что узнала. И уже действительно почти не обращаю внимания на то, что рука ри-одо по-прежнему находится у меня между ног

— У всех самок твоего вида выделяется столь скудный секрет, — вырывает меня из размышлений неожиданный вопрос ри-одо.

— Секрет? — оторопело переспрашиваю я.

— Смазка на половых органах, облегчающая проникновение мужского члена, — с ноткой нетерпеливого раздражения уточняет он. — Вот здесь. — Его ладонь хлопает меня по промежности, наглядно демонстрируя место, которое интересует хозяина. — Ты слишком сухая. Это особенность твоего вида?

И вот почему я снова краснею?

— Смазка выделяется… обильней… когда женщина возбуждена, — признаюсь, запинаясь на каждом слове.

— А ты, стало быть, не возбуждена.

Слава богу, это не вопрос. Не ждёт же он, что я почувствую возбуждение в этой ситуации?

Или… ждёт?

Но… я не могу. Мне страшно. И дико. И неприятно.

Только вот… ему вряд ли такое объяснение понравится.

— Может быть… там настолько сухо из-за очистительной кабинки, — выдвигаю я спасительное предположение. — Это облучение слишком сушит мою кожу, волосы, слизистые ткани. Можно мне мыться в воде? Пожалуйста…

— Сушит, говоришь? — подозрительно тянет ри-одо, склоняясь надо мной. Смотрит испытывающе: — Хитришь, зверушка?

Ой.

Смотрю на него в ответ. Делая большие, невинные глаза, надеясь неведомо на что. Я же правду сказала. Частичную.

— Хм. А ты умна и изворотлива,

оказывается. Мне это нравится. Пожалуй, с тебя действительно получится то, что нам нужно.

Нам? Кому, это нам? Может… Ох страшно что-то опять становится.

— Завтра ты расскажешь мне, как тебя возбудить, — с нажимом уведомляют меня. — Твоё тело нужно подготовить.

Видя моё замешательство, он с усмешкой ложится обратно. Притягивает меня к себе, как плюшевую игрушку. Заставляя улечься у него под боком. Обхватывает своей огромной ручищей, сжав ладонью ягодицу.

— Теперь спи, Лина, — и уже не мне: — Свет.

И спальня погружается во тьму.

Глава 19

— Лина, просыпайся, — вырывает меня из объятий сна чей-то резкий приказ.

Вздрогнув, я с колотящимся сердцем распахиваю глаза, таращась на графитовый потолок. Что случилось? Где я? Это… не камера мучнистых. Потолок… не белый.

Я выбралась оттуда.

Но не успеваю я насладиться облегчением, как снова слышу этот голос. Ри-одо — приходит вспышкой в памяти.

— Вставай, зверушка. У тебя есть обязанности. И у меня нет времени тебя ждать.

— Да. Сейчас, хозяин, — выдыхаю хрипло, садясь в кровати и сонно осматриваясь вокруг.

Поднимаю глаза на ри-одо, сидящего на краю. Наблюдающего за мной через плечо с какой-то мрачной задумчивостью.

— Жду тебя в очистном отсеке, — роняет сухо, поднимаясь.

И уходит из спальни, оставив меня собираться с сонными мыслями. Мотнув головой, сползаю с кровати. Опустив ноги на пол, с удивлением отмечаю, что он уже не такой холодный, как вчера. Или это я просто разомлевшая после сна.

Подумать только. Я всю ночь проспала под боком у ри-одо. Крепко так. Даже ни разу не проснулась. И выспалась. Чувствую себя сейчас довольно бодрой и отдохнувшей.

Интересно, зачем я ему в очистном отсеке? Может, покажет, как душем пользоваться? Наверняка ещё заставит мыть его.

От одной только мысли о тёплой воде, во мне поднимается настоящий восторг. И плевать, даже если принимать этот душ придётся с хозяином за компанию. Потерплю как-то. Не так уж и страшно к нему прикасаться. Даже эстетическое удовольствие можно получить. А свою стыдливость давно пора засунуть куда подальше. Она не поможет мне выжить.

Когда я появлюсь в ванной комнате, то есть очистном отсеке, конечно, ри-одо как раз заходит в душевую кабинку.

— Иди сюда, — приказывает, хотя даже не смотрел до этого в мою сторону. И как только заметил? Я так громко ногами шлёпаю?

Выполнить этот его приказ мне совершенно не трудно и даже в радость. Надеюсь, что хоть не ошиблась, и это действительно душевая, а не что-то другое.

Вчера кабина показалась мне большой и просторной. Сегодня одно лишь присутствие ри-одо делает её… далеко не такой уж и большой. Даже тесной. Особенно, когда позади смыкаются створки, а хозяин поворачивается ко мне лицом. В чёрных провалах глаз бушует голод. Мощное тело напряжено. И кое-что поднято в полной боевой готовности.