Подельник эпохи: Леонид Леонов
Шрифт:
Однажды Леонов сказал, что о пяти людях он думал в жизни чаще всего: Христос, Достоевский, Гоголь, Ванга и жена, Татьяна Михайловна.
В начале 1979 года, ещё не зная о скором уходе жены, Леонов сказал ей: «Знаешь, всё, что я делал всю жизнь, всё, что я писал, — это для тебя одной».
Вспоминают, что поэт Александр Жаров однажды, уже после войны, удивился, говоря о Леонове:
— Был красивее всех нас — факт, а никаких историй романтических с его именем никогда не связывали.
Леонов действительно
Разве что слово «любил» с его характером как-то очень сложно сочетается. Тут, наверное, надо искать какое-то другое определение, которого мы, к сожалению, не знаем.
Когда у них была золотая свадьба, кто-то из гостей спросил Леонова:
— Так вот всю жизнь и… жили с одной женой? В любви?
Спокойно и без улыбки он ответил:
— Я эти все любовные погони, красавиц всяких избегал. Писать люблю. Жизнь много раз своим транспортом меня переезжала. Писателю тыл нужен, надёжный тыл. Он у меня есть.
Они прожили вместе 56 лет. Ей Леонов посвятил повесть «Evgenia Ivanovna» — одну из самых любимых своих вещей.
«Любви и преданности у неё хватало на всех — мужа, дочерей, внуков, — вспоминает о матери Наталия Леонова. — И при этом она всегда оставалась ровной, немногословной и сдержанной — это была чисто сабашниковская сдержанность, доставшаяся ей от её отца. Я никогда не слыхала её повышенного голоса, она ни разу не подняла на детей руку, но не была щедра и на ласку — всё выражалось только взглядом и улыбкой».
Татьяна Михайловна была не просто женщиной, другом и собеседником Леонова — она была самым первым и самым главным его помощником. Вычитывала все его книги, разбирала рукописи, помнила обо всех издательских, театральных, кинематографических, публицистических заботах мужа.
Достаточно привести всего один факт; знающие — поймут. Однажды Татьяне Михайловне показали какое-то из многочисленных изданий романа «Русский лес» — и там было две опечатки. Две! На огромный том.
Она говорит: «Да, я знаю. Просто перед выходом именно эту часть романа издатели забыли мне прислать».
Дневник Татьяны Михайловны служит восхитительным примером самоотверженности и самоотдачи. Девять десятых записей — о муже, о его работе, о его заботах, о его болезнях, о его трудностях, о его характере. Она не только любила Леонида Леонова, но и бесконечно уважала его. По её мнению, он всю жизнь вёл себя более чем достойно.
А её поведение, весь её настоящий, воистину женский, русский, светлый характер выражается в ещё одном случае, который запомнила дочь, Наталия Леонидовна.
Однажды летом 1979 года она пришла к матери и увидела над кроватью листок с надписью из шести букв: «НЖНСУМ».
— Мама, что это у тебя написано? — спросила Наталия Леонидовна.
Татьяна Михайловна улыбнулась и пожала плечами.
— Папа догадался, о чём
— Нет.
— А Лена? — спросила Наталия Леонидовна о своей сестре.
— Тоже нет.
— … А я поняла, что ты написала. Потому что я тебя хорошо знаю. Здесь написано: «Не жаловаться. Не скулить. Умереть молча».
Татьяна Михайловна умерла от рака 18 сентября 1979 года. Так как и приказала сама себе: молча, без жалоб, с необыкновенным достоинством.
Через четыре месяца после смерти жены у Леонова тоже обнаружили рак.
Все видевшие его тогда вспоминают, что писатель был очень спокоен, не выказывал и малейших признаков волнения.
Жизнь без жены казалась ему настолько бессмысленной и пустой, предположила как-то Наталия Леонова, что даже печальный (и вполне предсказуемый — в 81 год!) исход операции казался благом.
Леонов тогда обратил внимание, как линию жизни на его ладони пересекают две резкие черты. Первая оказалась болезнью жены, а вторая — его болезнью.
Но после этих разрывов линия жизни была длинной и ровной.
Так и случилось.
7 января — в Рождество! — 1980 года ему сделали операцию, отрезали едва ли не половину желудка — и по-прежнему сильный организм всё перенёс.
Леонов похудел, стал вновь, как в юности, что называется, поджарым — но всё-таки оправился.
Его младшие сотоварищи по литературе, навещавшие писателя и в те годы и даже десятилетием спустя — то есть когда Леонову было уже за девяносто, — помнят очень крепкое его рукопожатие, быстрые движения, нестариковскую какую-то ловкость и конечно же стремительный и саркастичный ум.
Он стал быстро сдавать только в последние два-три года жизни.
А тогда, в 1980-м, 7 сентября, Леонов едет на празднование 600-летия победы на Куликовом поле, упоминавшееся нами чуть выше. Ненадолго вернувшись в Москву, в том же сентябре Леонов вместе с дочерью Наталией отправляется в Болгарию, где участвует во Всемирном парламенте народов за мир, проходившем с 23 сентября в Софии, и следом — в Третьей международной встрече писателей, проходившей там же с 28 сентября.
Повстречался конечно же и с Вангой.
Спросил у её сестры Любы, что же его не предупредили о скорой смерти самого близкого человека, на что Люба сказала:
— Как же вы говорите, что вас не предупреждали… Ванга посылала вам в подарок одну кофейную чашку, а не две. Вы должны были догадаться, что скоро останетесь один.
Леонов поверил этим словам.
Год спустя, в 1981 году общий знакомый и Ванги и Леонова, Любен Георгиев, навестил писателя в Москве.
Леонид Максимович просил его при встрече с Вангой поинтересоваться, что сказала Ванга о его «Пирамиде».