Подкидыш для Цербера

Соловьева Елена

Мне стало так обидно за Сандро, так жаль его. И все же рациональное мышление заставляло сомневаться в правдивости его слов. Не слишком ли он зациклился на «друзьях»? Не придумал ли сказку, в которую и сам поверил?

– А ты не пробовал излечить слепоту другими методами?
– наблюдая за реакцией Сандро, спросила я.
– Ты же богат, тебе доступны лучшие клиники и специалисты...

Он высвободил мои ладони и отвернулся. Сгорбился, уронив голову на грудь.

– Пробовал... И сразу после гибели родителей, и после... Физически со

мной все в порядке, дело скорее в психике. Так что современные методы коррекции зрения не для меня.

– А к психологам обращался?..

– Чаще, чем ты думаешь. Вначале они утверждали, что все пройдет со временем и зрение восстановится само. Но этого не случилось. А мне до того надоело каждый раз рассказывать о трагедии, переживая ее вновь... Пять лет назад я отказался от врачей. Навсегда. И свел общение с внешним миром до минимума.

Я погладила его по спине. Следуя внезапному порыву, обняла за талию и приникла всем телом. Как это трудно: понимать, что любимый человек болен. Но сочувствием тут не поможешь. Здесь нужно чудо.

– Ты не поверила в мою историю, ведь так?
– поинтересовался Сандро.
– Можешь не отвечать, понимаю, звучит как бред...

– Сложно представить то, что не видела своими глазами, - примирительно сообщила я.

– Разве не видела?
– спросил он, не оборачиваясь. В голосе его появилась уверенность.
– А как же фотографии? Разве ты не замечала орбов на них?

Я нахмурилась, вспоминая увиденное. Ну да, конечно же! Те потертости на фотографиях и не всегда приметные шарообразные вспышки света... Мне тогда подумалось, что они появились из-за дождя или снега во время съемок. Или из-за того, что камера Сандро довольно древняя.... А дело вот в чем!..

– Хочешь сказать, что фотопленка может зафиксировать их присутствие?
– голос мой дрожал, выдавая волнение.
– Это просто невероятно!

– Не только запечатлеть, - добавил Сандро.
– Каждый такой снимок содержит в себе заряд их энергии. Потому в мой кабинет лучше не соваться неподготовленному. Если человек обладает отрицательной энергетикой или ведет себя агрессивно в тех местах, где наблюдается большое скопление орбов, то он может просто почувствовать себя плохо. Все то темное, что скрывается в нем, начнет пожирать его изнутри. Преодолеть такое крайне трудно. Можно лишиться как сознания, так и рассудка.

Так вот что произошло тогда со мной. И с теми «качками», что пробрались на виллу.

– Если это так опасно, то почему ты устраиваешь выставки?
– насторожилась я.
– И почему людей так тянет смотреть на эти снимки?

– Небольшая «доза» не убивает, скорее, позволяет пощекотать нервы, - пояснил Сандро.
– И я стараюсь подбирать фотографии так, чтобы ценители искусства не пострадали от воздействия моих «друзей». К тому же, без новой «подпитки» фотографии теряют отрицательный фон.

Все услышанное не умещалось в голове. Столько информации за один раз, да еще и такой... Мне понадобится много времени, чтобы

все это обмозговать и разложить по полочкам. Пока же я чувствовала себя так, будто меня окатили ледяной водой. И задыхалась, стремясь поскорее вырваться из плена докучливых мыслей и поспешных выводов.

– Будь добра, подай мне камеру, - чуть ли не жалобно попросил Сандро.
– Не заставляй меня испытывать страх перед темнотой.

– Да-да, конечно...

Я ринулась к выходу, подняла фотоаппарат и с удивлением заметила, как подрагивают руки.

Когда же Сандро получил обратно свое «сокровище» и начал делать снимки, мне стало жутковато. Я принялась непроизвольно оглядываться в надежде увидеть таинственных орбов. Но нет, они показывались только Сандро.

– Пойдем в машину, - попросила я. Теперь мне было страшно. Хотелось поскорее выйти на дневной свет, чтобы вспышка фотокамеры не казалась такой яркой.
– Стало холодать...

Сандро повесил камеру себе на шею и стал прежним невозмутимым и слегка надменным фотографом. Он накинул мне на плечи свой пиджак и усадил на переднее сидение фиата.

Я украдкой наблюдала за ним и все еще не верила, что этот сильный и волевой мужчина может бояться темноты. Он улыбался и вел машину так, что сложно было заподозрить его в слепоте. Значит, орбы действительно помогали ему видеть - а без камеры он терял с ними связь...

– А почему ты не хочешь, чтобы люди знали о твоем даре?
– все же поинтересовалась я.
– Подумай только, ты можешь стать первооткрывателем. Твои снимки будут цениться еще выше.

– А еще меня заставят снова пройти через ад обследований и экспериментов, - поморщился Сандро.
– Пойми, одно дело, когда тебя считают слегка взбалмошным и нелюдимым фотографом. И совсем другое - если признают сумасшедшим. Такой участи не желаю.

Я вжалась в сидение и охнула.

– Прости, не подумала о таком раскладе, - уныло сообщила и закрыла глаза.

Для нас, тех, кто может видеть, это так привычно - на долю секунды не видеть ничего вокруг. Но как бы я чувствовала себя, если эта темнота окружала меня постоянно? Наверное, тоже боялась. И уцепилась за любую возможность, чтобы вернуть зрение.

– Ты совсем ничего не видишь без них?
– все же рискнула спросить.

Применить к этим загадочным существам определение «друзья» я так и не смогла. Поэтому решила и впредь обзывать их таинственным «они».

– У меня сохранилось меньше десяти процентов зрения, - Сандро все же ответил, пусть и нехотя.
– Если нахожусь на свету - порой различаю расплывчатые очертания предметов. Когда в помещении или на улице темно - не вижу ничего. Но яркие огни орбов меняют все.

Дальше мы ехали молча. И только на самом подъезде к вилле Сандро обернулся и попросил:

– Будь ко мне снисходительна, не распространяйся о том, что услышала. Я ведь могу тебе доверять, правда?

– Конечно, - мне ничего другого не оставалось, как согласиться.