Подкидыш для депутата. Выбор сердца
Шрифт:
Следующим этапом передаю информацию через мобильный интернет на подставной электронный адрес, с неприметным именем. Доступ к нему есть лишь у одного человека.
Убедившись в успешной отправке, выбираю контакт, который значится в моем списке как «мама». Он появился сразу же после того инцидента, когда Дима выхватил из моих рук мобильный у клиники, где мы делали тест ДНК. Благо, я успела тогда отправить сообщение и зажать кнопку блокировки. Иначе меня бы уже не было в доме Щукина.
Впрочем, совсем
— Все файлы на почте, — отчитываюсь я в трубку. — Этого достаточно? Мы можем уже прекратить? — последняя фраза почему-то получается с надрывом.
— Нет, — звучит коротко и безапеляционно. — Не сейчас.
Характерный щелчок аппарата смешивается со звуком открывающихся входных дверей. Испуганно смотрю на часы.
Дима? Почему так рано!
Лихорадочно закрываю все компьютерные окна, отрубаю систему и закрываю ноутбук. Бросаюсь к Маше и только сейчас замечаю что-то в ее маленьких, но очень шаловливых ручонках. Девочка поворачивает свою новую «игрушку» так, что я вижу обложку с гербом.
О нет!
Сбивчиво дыша, подхожу ближе и касаюсь пальцами документа. Осторожно, будто он меня сейчас укусит. Плотные листы надорваны и испачканы слюнями, а на странице с фотографией серьезного Щукина красуются следы от двух едва прорезавшихся зубиков Маши.
Как? Малышка, в основном, только ползает или стоит у опоры. Как она умудрилась достать паспорт Димы? И почему он вообще бросает его где попало!
— Мы пропали, — шепчу обреченно, а Маша смотрит на меня и улыбается как ни в чем не бывало.
Слышу приближающиеся шаги и мысленно начинаю обратный отсчет.
Дима сначала проходит мимо, но, заметив открытую дверь кабинета, притормажимает и возвращается. Останавливается на пороге, сложив руки в карманы брюк, и окидывает нас непроницаемым взглядом.
— Котен… кхм… Катя? — сквозь кашель произносит Щукин. — А что вы здесь… — осекается, устремив глаза на свой паспорт в ручках Маши.
Мое сердце замирает. Кажется, сейчас я боюсь непредсказуемого Диму еще больше, чем вчера…
Глава 2
— И кто тут у нас безобразничает? — серьезно и строго тянет Щукин, а у меня холодеет все внутри.
Словно по команде, мы с Машей устремляем на него глаза. Вот только я смотрю с опасением, а малышка — с улыбкой, такой искренней и сияющей, будто к ней только что как минимум Диснейленд с доставкой на дом явился. Представляю, как она расстроится, когда Дима отругает ее. А если голос повысит, то Машенька и вовсе может впасть в истерику, ведь всегда пугается громких звуков.
Судорожно размышляю, как безболезненно уладить конфликт, а Дима тем временем неторопливо подходит к ребенку, что в моем измученном сознании выглядит угрожающе, а потом садится напротив на корточки.
Спешу приблизиться к ним,
— Дим, прости, я… — мямлю нерешительно, — я буквально на минутку отвлеклась и… — протяжно вздыхаю. — Дим, не кричи только, — касаюсь рукава его пиджака, сжимая грубую ткань.
Щукин поворачивается ко мне и, приподняв бровь, удивленно сканирует мое лицо.
— Брось, ты серьезно? — выдает он вдруг с улыбкой. — Мне паспорт за двое суток восстановят, с моими-то связями, — смеется над моей реакцией.
Выдыхаю с облегчением, чересчур шумно, отчего Дима мгновенно мрачнеет. Не понимаю его внезапной смены настроения, смотрю на мужчину внимательно, но он переводит взгляд на Машу.
— Но наказать кое-кого придется, — аккуратно проводит пальцем по носику малышки, отчего та смешно морщится. — Да, Машунь?
И уже в следующую секунду кабинет заполняется звонким детским хохотом. Он забирается в каждый уголок моей души, обновляя и исцеляя, затягивает свежие раны и дарит надежду.
Словно через толстое стекло наблюдаю, как Дима играет с Машей, щекочет ее, то и дело целуя в лобик или макушку. Это выглядит так мило и по-семейному, что на мгновение забываю, где я и с кем. Сейчас я в своем идеальном мирке, о котором всегда мечтала. Муж, ребенок. Все счастливы и дружны.
Обухом по голове бьет осознание иллюзии всего происходящего. Из состояния эйфории меня выводит собственный хохот, такой настоящий, радостный. Я думала, что разучилась смеяться. И уж тем более не собиралась делать этого здесь, в тылу врага.
— Так, а ты чего смеешься, горе-мама? — игриво обращается ко мне Дима.
Протягивает руку — и вдруг легко проходится пальцами по моему боку, отчего все тело простреливает разрядом тока. Безумно щекотно, и я не в силах терпеть! Вздрагиваю и ойкаю, возмущенно глядя на нахала. Но он и не думает прекращать. Окончательно отвлекается от Маши — и придвигается ко мне, заключая в кольцо своих рук. Кажется, что теперь его пальцы повсюду, пощипывают кожу, заставляя меня извиваться и срываться на смех.
Пытаюсь отвернуться, выкрутиться и едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от невыносимой щекотки. Но Дима наступает только решительнее, стремительно разрушая все барьеры между нами.
— Так сильно боишься щекотки? — забавляется мужчина. — Ревнивая дикая кошка, — шепчет сквозь смех.
Не замечаю, как оказываюсь в теплых и возмутительно уютных объятиях Димы. Он держит меня со спины, уложив широкие ладони на мой живот. Прижимает к себе настолько сильно, что, кажется, вот-вот сломает. Но вместо этого вдруг целует меня в плечо, проводит носом вверх по шее, обжигая кожу дыханием.