Подкидыш для хулигана
Шрифт:
Я не стала спорить, и мы, взявшись за руки, пошли к выходу, а за нашими спинами с новой силой грянул скандал.,
— Не у одной тебя уродственники, – поморщился Леша. — Да пошли они все, выше нос!
Парень легонько щелкнул меня по этому самому носу, и я нервно рассмеялась, хотя хотелось плакать. Но в то же время я была благодарна Леше, что не заставил меня выслушивать оскорбления, или мирить всех присутствующих. Просто увел.
Может, он и правда изменился?!
ЛЕША
Едем домой, и я украдкой на
После армии я в конкретный загул ушел. Встречался с яркими, бойкими. Специально выбирал непохожих на Пчелку. Та же Дианка – абсолютная Танина противоположность.
Приятель советовал мне как-то, чтобы я нашел похожую на Пчелку девчонку, и закрыл гештальт. В темноте все кошки серые, и все такое. Но мне это мерзким показалось. Лучше забыть. Подумаешь, первая любовь.
И вот она, эта первая любовь, видит, и делает вид, что все прекрасно. Только нос трет так, что он опухать начал.
— Тань, я же сказал тебе, чтобы ты забила. Я же не сижу, и не страдаю.
— У тебя повода нет, – глухо ответила она.
— В смысле, нет повода? Твои родители начали, а мои с удовольствием подхватили. Все они друг друга стоят. Ну же, плюнь на них.
— Тьфу, – рассмеялась Таня, но как-то грустно.
Неприятно видеть, как она нос повесила. Вроде я столько раз ее стебал, что должен был привыкнуть… но нет. В школе я из кожи вон лез не для того, чтобы Пчелке жизнь испортить, а… не знаю, будто кричал ей: «Я здесь, посмотри уже на меня!». Хреново было наблюдать, как она всем вокруг улыбается, а меня из-за пары тупых детских подколов десятой дорогой обходит.
Но сейчас все по-другому. Таня грустит. Таня рядом. Может… черт, может, есть шанс? Да, она не была в меня влюблена, но год у нас есть. Или даже больше.
«Ага, щаз-з, – я покачал головой. — Она меня с баблом не любила. А нищебродом-то я ей тем более не сдался»
— Но ведь попытаться я могу! – прошептал я.
— Что? – вздрогнула Таня, и я увидел заправку, рядом с которой цветочный ларек.
— Ничего. Тань, я на минуту, посиди пока, – остановил машину чуть поодаль от заправки, Таня даже не спросила зачем. Вся в своих мыслях.
— Постараюсь не убежать.
— Постарайся, – серьезно ответил я, и вышел из машины.
Денег осталось не прям много, на скромную жизнь хватит. Завтра на работу, последние пары придется прогулять, и черт с ними. Потом договорюсь насчет тачки. Может, кто из своих купит. И Марьяну смогу забрать, и может с Таней шанс будет. Цветы, подарки… а дальше пусть решает.
— Девушка, какой у вас самый дорогой букет?
— Семь тысяч.
Продавщица в синем фартуке указала ручкой на стоящий справа уродливый букет в гофрированной бордовой бумаге, и я поморщился.
Нет, Тане я это уродство дарить не буду. Осмотрелся, и выбрал симпатичный букет в пыльно-розовой бумаге.
— Три двести, – с возмущением произнесла продавщица.
— Вот такой я жмот, – вытащил наличку, и даже обрадовался, что с ужином
Пусть наши скандальные родственнички хоть драку едой устроят, им и платить теперь. Даже удачно получилось!
Но когда я вернулся в машину, я понял – нет, не так уж удачно. Таня так и не смогла выбросить этот глупый недоужин из головы.
— Тань, это тебе, – я протянул ей букет, и Пчелка растерянно его приняла.
— Мне? – удивилась она.
А я смутился. Фиг знает почему, но цветы я только матери дарил. На восьмое марта. Девчонки, как-то так повелось, сами говорили, что хотят: браслет, айфон, фен Дайсон.
— Ну не Диане же, – хмыкнул я, и Таня поджала губы. — Тань, тебе, конечно. Другой бы я не стал цветы дарить.
Завел машину, и начал ждать реакцию. Намек более чем прозрачный. Таня, ну давай, соображай! Не могу я в лоб, не хочу, чтобы меня снова послали. Мне того не случившегося свидания хватило.
— Спасибо, – тепло поблагодарила Таня. — Папа говорил мне, что высказал тебе за цветы. Я не думала, что ты всерьез это воспринял, но… мне приятно.
— Это не только из-за твоего папы. Просто захотелось, – сказал я, пересилив себя.
Черт, трудно с девушками. На других мне плевать было, и я смело подкатывал. Если чувств нет, то без разницы, даст она или пошлет. А если Таня пошлет, это будет фиаско. Наверное, надо постепенно, а то как потом под одной крышей жить, если она меня отбреет?!
— Они чудесные. Леш, ты меня удивляешь в последнее время. Заметил, что мне грустно, и цветы, – Таня дотронулась до моей руки, и снова это чертово электричество. — Спасибо.
Таня не поняла. Но со временем поймет… надеюсь. Она не глупая. Но все еще грустная.
— Тань, ну хватит уже. Невозможно столько времени париться из-за идиотской ссоры, – не выдержал я, подъехав к дому.
— Да я просто подумала, – Таня вздохнула, — Знаешь, я с папой осталась, а не с мамой. Она пару раз предлагала мне к ней переехать, но не особо настаивала. А я на папиной стороне была. И думала, что мы с тобой как разведемся, я снова к нему вернусь. Мне итак придется часто ездить к нему.
Я вышел из машины, и открыл перед Пчелкой дверь.
— Зачем?
— Чтобы он последнее не потерял, – нахмурилась Таня. — Он игроман, Леш. Я… не хочу об этом. Придется ездить. Готовить, убирать. Папа всего этого делать не умеет. Чайник умеет ставить, и за то спасибо. Но знаешь, я не думала, что мне с ним тяжело. Папу я люблю, ты не думай! – вдруг нахмурилась Таня, будто я в чем-то дурном ее уличил. И мы вошли в подъезд.
— Я и не думаю, – тихо произнес я.
— Так вот. Я точно знала, что с папой – это навсегда. Жить с ним, приглядывать, опекать. А сегодня посмотрела на все это, и подумала: «Ну как же хорошо, что я сейчас отдельно живу». Понимаешь? Я вдруг с ужасом представила, что мне придется вернуться к отцу, и снова жить с ним. Будто… будто он меня бил или ругал. Мне оказывается тяжело было, и я поняла это только когда съехала. Я думала, что я сильная, что папу обожаю. А в итоге что? Оказывается, я слабая, и не такая уж преданная. Вот в чем дело, Леш.