Подкравшийся незаметно
Шрифт:
А еще Басаев очень любил слушать певицу Зыкину. И очень не любил певицу Аллу Борисовну Пугачеву. "Какая она, в сущности, сволочь, - думал Басаев долгими бессонными ночами.
– Другое дело Зыкина." Ему представлялось, что тощая, как фитиль Зыкина, расставив крепкие ноги с бутылкообразными икрами, поет на фоне гор песню про Аллаха.
Раздумья Басаева о высоком его помощник Мухаммед.
– Какие будут распоряжения, начальник?
– спросил он, и боевой шрам на его лице противно задергался, как у негодяя.
–
– вопросом на вопрос ответил Басаев.
– Что говорит разведка?
Мухаммед молча протянул ему цветную схему московского метро, нагнулся к уху Басаева и горячо зашептал:
– Сахар завезли. Варенье тоже. Из Кремля сообщают, что Лебедь два раза звонил Пугачевой. Ее не было дома, Филька подходил. Но он перезвонит.
Басаев резко схватил Мухаммеда за грудки и рывком притянул к себе, жарко дохнул в лицо:
– Что!? Что ты сказал?!
– Лебедь два раза звонил Пугачевой. Ее не было дома. Филька подходил. Но Лебедь еще перезвонит, - послушно повторил Мухаммед.
Басаев отпустил помощника.
– Спасибо, Мухаммед. Только впредь говори громче: чего-то я в последнее время стал плохо слышать, переспрашиваю постоянно. Контузило, наверное, когда в Буденновске с Черномырдиным по телефону говорил. Он так орал... Я не люблю Пугачеву, она злая. Если бы она тогда оказалась в Буденновске, нам бы не поздоровилось. Ладно, иди...
Мухаммед пошел, потирая пальцами ожог на щеке от жаркого дыхания своего патрона. Дело в том, что месяц назад у Мухаммеда взорвался патрон, лежащий в нагрудном кармане. Тогда-то лицо и опалило. Испорченный патрон пришлось выкинуть. А злопамятный Басаев вычел у Мухаммеда из жалованья стоимость утраченного патрона.
Басаев лег на овечьи шкуры и задумался. Он размышлял об интересах тех неведомых людей, которые делали неведомую ему политику в далекой Москве. Неведомые их интересы неведомо как переплетались между собой и имели непонятные для Басаева последствия на поверхности которых лежали два звонка Лебедя Пугачевой. Всего-навсего два самых обыкновенных ни к чему не обязывающих телефонных звонка.
– Кто-то серьезно влип, - размышлял Басаев.
– А кто-то что-то замышляет. Кто? Что? Где? Зачем? Почему? И чем все это закончится?
Вопросы, вопросы...
Если это надо Волошину, то при чем здесь братья Черные, а если бучу затеял Коржаков, то не импотент ли он? Господи, как все сложно и непредсказуемо в российской политике! Нужно кого-нибудь зарезать или изнасиловать для прояснения ситуации. Басаев вытащил из ножен кинжал и начал точить его о камень, вспоминая старушку-маму и ее напутствия: "Живи честно, сынок, никогда не езди в Буденновск." Увы, заклинания старушки остались без внимания и Басаев стал тем, кем он стал - великим мыслителем современности и крупным философом.
"Все ясно, - вдруг дошло да Басаева.
– Ельцину недолго осталось: скоро выборы. ОНИ готовят замену. Значит, будет большая
От возбуждения Басаев начал чесаться. Так, так, так. А почему бы и ему не выставить свою кандидатуру на выборах президента России? А что, не джигит он что ли? Смел, красив, в Бога верит. Неужели не проголосуют?
– Мухаммед!
Подбежал помощник.
– Я здесь, хозяин.
– Аллах нам всем хозяин... Запусти в российские средства массовой информации слух о том, что России нужен новый президент - настоящий крутой и хозяйственный мужик, а именно - Шамиль Басаев. Пробный шар. Мне любопытно, как отреагируют.
– Но ведь Чечня - самостоятельное государство, - робко возразил Мухаммед.
– Разве можно быть президентом другого государства?
– Не проблема, - махнул рукой Басаев.
– В крайнем случае, Россию мы завоюем. Это очень просто. За два-три часа одним чеченским батальоном можно взять Москву.
– А зачем нам такая большая провинция?
– спросил Мухаммед.
– Кормить их, этих дикарей, не знающих Аллаха и истинной духовности.
– Что ж, - пожал плечами Басаев.
– Нужно же нести культуру диким народам. Миссия великой вайнахской нации состоит в том, что мы несем свет народам, сеем разумное, доброе, вечное.
– А президент России будет подчиняться президенту Чечни?
– Масхадову?
– Басаев почесал затылок.
– Об этом я как раз и не подумал. М-м-м-м... Нет, пожалуй, не надо Чечне завоевывать Россию. Пожалуй, я и так протырюсь в президенты России. Ведь формально-то я российский гражданин.
– Арестуют, Шамиль.
– Да за что?
– не скрыл удивления Басаев.
– За Буденновск, Шамиль.
– Да ну, брось! Кто старое помянет... Да они уже забыли давно! Да они благодарны мне: я убил-то там самую малость, попугал больше. Зато я спас тысячи русских мальчиков с цыплячьими шеями, остановив войну. Один ноль в мою пользу. Неужели русские добра не помнят?
– Ты прав, Шамиль, - склонил голову Мухаммед.
– Твоими устами хорошо мед пить.
– Лучше водки, - Шамиль достал из-за пазухи запыленный граненый стакан, свято хранимый им еще со времен московского студенчества, продул его и протянул Мухаммеду.
– Наливай...
Глава 8
Профессор Лебединский проснулся рано. За окном хмуро занимался серый питерский день. Северная пальмира тяжко отходила от ночных кошмаров. Низкое свинцовое небо давило и угнетало. Профессор надел пенсне и шаркающей походкой подошел к окну. В дальний просвет между домами ему открывалась Нева и кусочек "Авроры". Лебединский любил этот корабль. Ему казалось, что крейсеру и ему снятся одни и те же сны. Вернее, один и тот же сон.