Подлинная история III Мировой войны
Шрифт:
И. В. Сталинсу принесли во дворец трофейные видеокассеты с вражеской разлагающей пропагандой. Добыл их Штирлиц-Сингх. Это были мерзкие порнографические фильмы, снятые специально для жителей страны Советов. Назывались они так: Колхозницы на кукурузном поле, Трахтористы, Указующий палец партии и комсомолки, Ко мне, Мухтар! и музыкальная садо-мазохисткая комедия НКВДиско.
Для создания этих шедевров, Хитлер специально организовал киностудию с пивным павильоном.
Он рассчитывал, что хладнокровные
— Вот дурачина этот Хитлер! — рассмеялся Йосип Виссарионыч — Ведь у нас в стране есть всего лишь один-единственный видеомагнитофон. Да и тот храниться у меня в сейфе. Но вы, это самое, скажите Штирлицу-Сингху, — пусть продолжает собирать информацию в этом направлении. Мы должны видеть, как наши враги размножаются!
Как-то раз Хитлер задумал провести свирепую диверсию — уничтожить любимого белого слона магараджи Сталинса. Но, нет! Уничтожить — это слишком просто и тривиально — действо не достойное изощренного ума диктатора. И фюрер придумал вот что — отрезать у сталинсского слона его благородный хобот (как бы изощренно кастрировать его). А затем планировалось этот хобот выдубить и сделать из него голенища сапог. И если уже предполагать логический итог операции, то Хитлер желал бы обмыть это шорное изделие в Индийском океане.
Итак, фюрер вызвал в свою ставку Шелленг-бека. Начальник контрразведки Шелленг-бек был приличного вида молодой бай, не понятно на чём сделавший свою карьеру. Вождь изложил суть плана и приказал Шелленг-беку найти кандидата в агенты.
— Вах! — отхлебнув кумыса, сказал начальник контрразведки — Есть у меня такой человек! Специально для ответственных спецзаданий готовил. Злобы неимоверной. Я кормлю его сырым конским мясом и пою водкой. Иной пищи, шайтан, не ест!
— Кто такой, почему не знаю? — нахмурился вождь.
— О, майн фюрер, это ведь знатный киллер Родик Раскольников. Он настолько свиреп и беспощаден, что пресловутый СС-кий хабиб Ментгеле, по сравнению с ним выглядит добрым фельдшером из сельской больницы.
— Хм, однако.
— А разве Вы не слышали о нем? — искренне удивился Шелленг-бек — Странно, ведь Раскольникова все в Ашгабаде знают…
— А чем же он так знаменит?
— Да, много о нем всяких слухов ходит. Вот, например, недавно этот человек, на спор, за полстакана семечек (!) старуху-вахтершу зарубил. К слову, виртуозно владеет топором — налету комара кастрировать может. Проффи высокой пробы…
— Знаешь, голубчик, — задумчиво прервал его рассказ фюрер, — А вот мне недавно Кальтенбруннер, в альтернативу, своих агентов фаловал. Я просмотрел их досье, вроде бы интелегентные люди — мистер Холмс и доктор Ватсон.
— Ха-ха-ха! — залился задорным жеребячьим смехом Шелленг-бек, — На то, что Вам
— Ах, Кальтенбруннер, кобылий сын, обмишурить меня хотел! — цыкнул вождь.
— А, кстати, знаете ли вы, как переводиться с немецкого фамилия этого пройдохи? — почтительно спросил начальник контрразведки.
— Откель мне знать это, соколик? У меня по инязу три в школе было! — ответил Хитлер.
— Даю перевод — der Kalt — это холод, а brennen — нести. Если все сложить до кучи, то получается Приносящий холод, по-простому говоря Отмороженный. Ну, разве может человек с такой фамилией предложить вам что-нибудь стоящее?!
— Ладно, уговорил, — согласился Хитлер, — засылай на диверсию своего абрека Раскольникова.
А тем временем, Родион Раскольников занимался своим любимым хобби — точил топор. Надо сказать, что рамки шелленг-бековских заданий были для него тесны. Родион любил творчество и простор, — чтобы было где криволинейно размахнуться. Шелленг-бек же… Тьфу! У этих нацистов нет куража, нет нахрапа! Примитив! Неандерталь! Никакого творчества — одни голые цифры! Бр-р-р-р-р!
В досье АМТ-IV указывалось, что Раскольников является натурой начитанной, утонченной и мечтательной. Вот-вот — меч-та-тель-ной!
Полируя топор, он настолько заблудился в лабиринтах своих мыслей, что, казалось, грёзы начинали принимать реальные формы…
…Он видел себя атакующим стойбище вражеских индейцев. Вот он размахивает огромным томагавком и виртуозно снимая скальпы, приторачивает их к поясу. В этих диких краях, Раскольников имеет авторитет и популярность. От его боевого рыка шарахаются белые волки на Аляске. Родиона боится вся Канада и Северная Америка, а свирепые ирокезы даже приносят перед его фотографией кровавые жертвы.
Итак, накосив полтора десятка скальпов, Раскольников идет сдавать их в заготконтору Потребкооперации. Скальп — это твердая валюта Нового Света. И стоит он 20 копеек. Бабка-приёмщица нагло дурит простодушного Родиона, и вместо положенных трех рублей выдает герою Бостонского чаепития всего лишь два с полтиной.
Раскольников, казалось, и этому рад, потому что сражается не корысти ради, а токмо из-за идеи. Плюс ко всему, наш герой — личность пьющая. А трубы горят, и их тушить как-то надо. Однако, и бабка и Раскольников знают, что пляшка водки стоит в гастрономе, как раз 2–50 рэ. Так что — волки вроде бы довольны, что овцы сыты.