Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир

Вайнман Capa

Однако вышло иначе. В конторе не было ни души; стояла непривычная зловещая тишина. Потом зазвонил телефон. Ларри Доран, начальник оперативного отдела, сообщил Коэну, что некий житель города «психанул и за двадцать минут перестрелял кучу народа на Ривер-роуд». Все полицейские сейчас там. Доран добавил, что Унру жив, его удалось задержать.

Коэн направился в участок, чтобы допросить убийцу; тот охотно шел на контакт. «От его жуткого рассказа кровь стыла в жилах, — рассказывал Коэн в интервью в 1974 году. — Он говорил о случившемся совершенно спокойно, как о рядовом событии. Ни о чем не умалчивал, не хитрил. При этом не было ощущения, что от чистосердечного признания у него полегчало на душе. Не было ни слез, ни угрызений совести. Казалось, он вообще ничего не чувствует».

Митчелл

Коэн допрашивает Говарда Унру в больнице, 7 сентября 1949 года

Коэн допрашивал Унру часа два и в конце концов заподозрил, что тот все же что-то скрывает. А когда понял, что именно, потерял дар речи. «Я понял, что Унру сошел с ума, когда после двухчасового допроса он встал и оказалось, что стул под ним в крови… Его ранили, а он даже не почувствовал». Унру отправили в ближайшую больницу; когда рана зажила, Коэн продолжил допрос.

Через месяц после трагедии Коэн представил публике результаты освидетельствования Унру, которое по его запросу провели психиатры. Унру признали психически больным, а следовательно. неспособным отвечать за содеянное перед судом. Поэтому преступление, приведшее к гибели тринадцати человек (и сколько еще получили ранения!), так и осталось безнаказанным. На свободу Унру уже не вышел. Остаток дней он провел в психиатрических лечебницах в Трентоне и в его окрестностях. Однако тем, кто выжил в этой бойне, кто снова и снова ходил на заседания суда, чтобы убедиться, что Унру никогда не выпустят, подобный исход казался несправедливым. Унру умер в 2009 году в возрасте 88 лет, пережив на месяц Чарльза Коэна, последнего из уцелевших {112} .

112

Унру умер в 2009 году… последнего из уцелевших: некролог Говарда Унру, New York Times, 19 октября 2009 года; некролог Чарльза Коэна, Camden Courier-Post, 9 сентября 2009 года.

«Прогулка смерти» словно предзнаменовала закат Кэмдена. «Такое не забывается… Ты принимаешь дополнительные меры предосторожности, чтобы защитить семью и имущество, — признавался в интервью, приуроченном к шестидесятой годовщине массового убийства, Пол Шопп, бывший директор Исторического общества округа Кэмден. — Он лишил их не только жизни. Он отобрал у них сам смысл существования».

С травмы, которую групповое убийство нанесло городу, и общего желания обо всем забыть начался упадок Кэмдена.

ДВЕНАДЦАТЬ.

На «олдсмобиле» через всю Америку

Владимир Набоков завершил {113} 1948–1949 учебный год в Корнелльском университете в расстроенных чувствах. Писать ему было толком некогда. В New York Times Book Review из рецензии на «Тошноту» Жана-Поля Сартра, которую Набоков отправил еще в марте, вырезали без его ведома целый кусок, что, разумеется, вызвало возмущение писателя. Денег почти не было: Набоков не ожидал, что придется столько потратить на аренду жилья и что из его жалованья каждый месяц будут отчислять такие суммы в счет социального страхования (которое он называл «страховкой на старость»). А еще он устал: Набоков не только читал студентам лекции по английской и русской литературе, но и переводил для курса русской литературы «Слово о полку Игореве» — дополнительная нагрузка, которую он взвалил на себя по доброй воле.

113

Владимир Набоков завершил 1948–1949 учебный год в Корнелльском университете: этот рассказ о путешествиях Владимира Набокова летом 1949 года практически целиком заимствован из VNAY, с. 136-144.

Впрочем,

ему удалось закончить следующие две главы мемуаров, «Убедительного доказательства», которые в том же 1949 году опубликовали в журнале New Yorker. Набокову нравилось преподавать, и в Корнелле к его причудам относились куда снисходительнее, нежели в Уэлсли. Но все равно ему было на что пожаловаться: «…у меня, как всегда, дела больше, чем можно уместить в самое эластичное время даже при компактнейшем способе укладки, — писал он весной 1949 года своему другу, Мстиславу Добужинскому. — У меня сейчас обстроено лесами несколько крупных построек, над которыми, поневоле, работать приходится урывками и очень медленно».

Набоков тогда вынашивал замысел «Лолиты», которую про себя называл «Королевство у моря», но писать еще не начинал. Возможно, он рассчитывал поработать над романом летом, во время отпуска — очередного путешествия через всю страну с Верой и Дмитрием. Они распростились с «плимутом», котором в 1941 году ездили в Пало-Альто, штат Калифорния: его сменил подержанный черный «олдсмобиль» 1946 года выпуска. Дороти Льютхолд, которая восемь лет назад сменяла Веру за рулем, поехать не смогла, как и другие два друга Набоковых, Андре Брюэль и Владимир Зензинов. Сопровождать их вызвался один из студентов Набокова, Ричард Баксбаум; 22 июня Набоковы забрали его в Канандейгуа.

Первым пунктом назначения был Солт-Лейк-Сити, где Набоков должен был принять участие в десятидневной писательской конференции, которая начиналась 5 июля в Университете штата Юта. Однако путешествие на юг чуть не закончилось, толком не успев начаться, в нескольких милях от Канандейгуа. Перестраиваясь в другой ряд, Вера чуть не врезалась во встречный грузовик, после чего съехала на обочину и сказала Баксбауму: «Пожалуй, будет лучше, если поведете вы».

Баксбаум сел за руль, и компания покатила на юг мимо Великих озер, через Айову и Небраску. Между собой Набоковы общались по-русски, уговаривали Баксбаума следовать их примеру и журили его, когда он, забывшись, переходил на английский. Владимир не расставался с блокнотом, куда записывал все путевые наблюдения за повседневной жизнью Америки, пусть даже мимолетные — будь то разговор, услышанный в ресторанчике, или живые впечатления о красоте пейзажа. В Солт-Лейк-Сити они прибыли 3 июля, за два дня до начала конференции; их поселили в женском общежитии «Альфа Дельта Фи». У Набоковых была комната с собственной ванной — обязательное условие, которое писатель поставил организаторам.

На конференции Набоков познакомился с литераторами, с которыми при иных обстоятельствах вряд ли встретился бы, — например, с Джоном Кроу Рэнсомом, поэтом, литературным критиком, учредителем и редактором литературного журнала Kenyon Review, и с детским писателем Тедом Гейзелем, который через несколько лет прославился под псевдонимом Доктор Сьюз («очаровательный человек, один из самых талантливых людей в этом списке», отзывался о нем Набоков). Встретился он и с Уоллесом Стегнером, с которым познакомился еще в Стэнфорде. На конференции Набоков со Стегнером и дискутировали на семинарах по роману, и играли в теннис: Набоков с Дмитрием против Стегнера с сыном.

Впрочем, свободного времени у Набокова было не так-то много. Он провел три семинара по роману, один по новелле, один по публицистической прозе (биография). Вместе с другими поэтами поучаствовал в стихотворных чтениях и прочел старую лекцию по русской литературе под новым названием — «Правительство, критик и читатель». Конференция закончилась 16 июля; Набоков, Вера, Дмитрий и Ричард Баксбаум направились на север, в национальный парк Гранд-Титон в Вайоминге.

Набоков снова намеревался ловить бабочек. Но Вера волновалась: она слышала, что в горах полным-полно гризли. Как Владимир от них защитится, если у него с собой будет лишь сачок для ловли бабочек? Набоков написал лепидоптерологу Александру Клотсу, и тот заверил его, что Гранд-Титон «всего лишь очередной паршивый, истоптанный туристами национальный парк». Там если кого и встретишь, то безмозглых туристов, но никак не оголодавших медведей.