Подлунный квест

Кащеев Денис Георгиевич

— С формальной точки зрения — не вполне, — извиняющимся тоном проговорил Левин. — Мы с вами еще даже не предъявили к оплате векселя!

— Ох уж сии юридические закорючки! — скривился Ростопчин. — Ладно, сударь, давайте, делайте свою работу! — с этими словами он без приглашения плюхнулся на стул для посетителей.

Прежде чем опуститься на второй, такой же, Антон Игнатьич таки вопросительно посмотрел на Воронцову:

— Позволите, молодая графиня?

— Присаживайтесь, сударь, — буркнула она.

— Благодарю.

Поверенный

занял место напротив хозяйки, пристроил на коленях кожаный портфель, который до того держал под мышкой, раскрыл его и принялся выкладывать на стол бумагу за бумагой.

— Как вам, без сомнения, известно, Милана Дмитриевна, в настоящее время я представляю интересы Его сиятельства графа Ивана Ростопчина… — начал Левин, кивнув в сторону увлечено изучавшего лепнину высокого потолка поручика.

— Меняете хозяев, как перчатки, сударь, — не сдержавшись, хмыкнула девушка.

— Что поделать, — без малейшего смущения развел руками Антон Игнатьич. — Чудовища любят грозу, а мастеровые — покровителей, — продолжил он расхожей поговоркой. — После того, как ваш уважаемый покойный отчим, Анатоль Глебыч, разорвал со мной все отношения — обидевшись за ту мою разовую подработку на Сергея Огинского — мне пришлось искать себе новое место. Таковое мне согласился предоставить граф Василий — также, увы, ныне покойный…

— Вашими стараниями, дорогуша, покойный! — бросив разглядывать потолок и обратив наконец свой взор на Милану, вставил язвительную ремарку поручик.

— Уже сожалею, что оказала вам эту услугу, милейший, — парировала Воронцова.

— Правильно сожалеете, — хмыкнул Иван. — Я — не мой батюшка и не чистоплюй-братец! Спуску вам уж не дам! — хищно прищурившись на собеседницу, пообещал он.

Можно подумать, что старый граф стал бы с ней цацкаться…

— Прошу вас, сударь продолжайте, — демонстративно отвернувшись от офицера, бросила девушка законнику.

— Итак, как все мы знаем, несколько дней назад граф Василий отошел в Пустоту, — снова заговорил Левин. — И вопрос о том, кто из сыновей должен ему наследовать, казался на тот момент весьма непростым. Но вышло так, что Павел Васильевич, брат Ивана Васильевича, также скоропостижно скончался — от ран, полученных на государевой службе. Не зря говорят, что беда не приходит одна…

— Кому беда, а кому и мзда, — процедила Милана, невольно покосившись на семеновца: убитым горем тот, ясное дело, не выглядел.

Известие о смерти поручика Собственного Его Императорского Величества Конвоя Павла Ростопчина она получила нынче утром. И означало оное для молодой графини, ни много ни мало, катастрофу. Разбирательство, кто из братьев Ростопчиных станет наследником графа Василия, иди оно своим чередом, по всем прикидкам не должно было завершиться ранее, чем через неделю. Этого времени ей наверняка хватило бы, чтобы раздобыть нужные средства.

Не далее как вчера Милана наконец сумела выйти на российского представителя флорентийских финансистов Барди и Перуцци. Тот

заверил Воронцову, что кредит она получит — разумеется, под колоссальную лихву, но привередничать тут уже не приходилось. Увы, вопрос никак не мог решиться быстрее, чем за трое суток.

Пока же в распоряжении молодой графини имелось всего триста семьдесят тысяч золотом. При необходимости разом уплатить миллион — все равно, что не имелось ничего.

И что за дух дернул Павла Ростопчина сунуться в Поднебесную — говорят, свои неизлечимые раны он получил именно там, чуть ли не у самой Великой Стены?!

Какое-то гиблое место этот Китай! Ясухару там взломали, от Огинского-Зотова с Муравьевой и фон Ливен, отправившихся выручать самурая, вот уже несколько дней нет никаких известий… А теперь еще и Павел Васильевич сподобился нарваться на неприятности… К немалой радости, надо полагать, своего «любящего» братца-близнеца.

— Таким образом, единственным и полноправным наследником покойного Василия Ростопчина признан его сын, Иван Васильевич, — заключил между тем Антон Игнатьич. — Вот официальное свидетельство на сей счет, — пододвинул он к Милане одну из своих бумаг.

Воронцова на нее даже не взглянула: о содержании документа ей уже доложили.

— А сие — векселя на общую сумму девятьсот семьдесят пять тысяч золотых империалов, срок платежа по которым наступил, — перед молодой графиней легли еще несколько аккуратных листков.

Эти игнорировать уже не стоило, и, взяв в руки, девушка внимательно их рассмотрела. Увы, все было верно: те самые злополучные долговые расписки графа Анатолия. Переход права требования по ним к Ивану Ростопчину удостоверялся выполненными чиновником Собственной Его Императорского Величества канцелярии передаточными надписями.

— Изволите оплатить незамедлительно? — уже не пряча ядовитой ухмылки, поинтересовался Левин.

— Разве я обязана поступить именно так? — с трудом оторвавшись от созерцания роковых векселей, подняла на него глаза Воронцова.

— По закону у вас есть на сие время до заката. Однако… Милана Дмитриевна, — вкрадчивым тоном проговорил Антон Игнатьич. — Давайте на чистоту. Мы оба знаем, что нужной суммой вы не располагаете. Так зачем же попусту тянуть время? Подпишите отказ от оплаты, — еще одна бумага передвинулась от поверенного к молодой графине, — и покончим с сим немедля!

— Лично я никуда не спешу, — изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо, пожала плечами девушка.

— Когда дойдет до рассмотрения дела о банкротстве, ваша добрая воля и готовность к сотрудничеству с кредиторами будет судом учтена, — заметил поверенный.

В ответ Милана лишь брезгливо поморщилась.

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и на пороге вновь появился лакей.

— Ваше сиятельство, там к вам еще пришли… — начал было он.

— Я же просила нас не беспокоить! — рявкнула Воронцова — тут же, впрочем, устыдившись своей несдержанности.