Подмена для Ректора
Шрифт:
Ну и как вишенка на торте — мы можем забыть о потомстве с кем бы то ни было, кроме как друг с другом.
«Решила себе аристократа помоложе отхватить, да?» — повернувшись ко мне, он явно еле сдерживался, чтобы не швырнуть в меня чем-нибудь тяжелым. — «Это вы с папенькой вместе придумали? Умно…»
Я подскочила, услышав его мысленный голос. И сжала кулаки.
«Вы ведь читаете мои мысли! Зачем оскорблять?»
«Я читаю только то, что лежит на поверхности. Может, правда как раз то, о чем ты решила
«Вы должны чувствовать, что я не вру! И чувствуете — я знаю, как работает заклятье!»
«Знает она! Лучше бы ты знала ДО ТОГО, как эта хреновина связала нас так, что тебе придется теперь жить в Академии и ездить со мной на все конференции! Потому что черта с два я перестану на них ездить! Так своему папане и передай!»
Он остановился напротив моего кресла, скалясь и метая глазами молнии, и я вдруг фыркнула, представив, как глупо мы выглядим со стороны — молчим и отвешиваем друг другу гневные взгляды. Осталось только поразмахивать немного руками, и карета скорой психиатрической помощи нам обеспечена.
Будто увидев ту же самую картину, Габриэль усмехнулся.
— Что ж… — сказал вслух. — по крайней мере, у кого-то из нас осталось чувство юмора. Покажи ладони.
Он подошел, и я подняла забинтованные руки — содрала их в кровь, пока ползла по дороге обратно к поместью. Новый бинт был девственно белым — кровотечение остановилось.
— Местный лекарь наверняка думает, что я извращенец и люблю поиздеваться… — пробормотал он, поглаживая большими пальцами кожу запястий.
Я кивнула, подаваясь корпусом вперед. Немного, самую малость — просто, чтобы оказаться в радиусе тепла его тела.
— Обязательно думает, — прошептала, закрывая глаза. — Ваша репутация испорчена безвозвратно, лорд Келльский…
Его ответ я услышала у самых кончиков губ, вздрагивая от мурашек, фонтаном взорвавшихся и побежавших вниз по шее.
— Моя-то репутация переживет… Я же не «юная дева Элайза, только что познавшая запретный плод любви…» Или как там было, в той книге?
Я ахнула, резко открывая глаза. Нет, не потому что обиделась на идиотскую шутку, а потому что эта шутка навела меня… на одну очень интересную идею.
— Подожди-подожди… — тут же уловив ход моих мыслей, ректор отпрянул, продолжая держать меня за запястья. — Ты думаешь…
— Ну, конечно! Книга показывает то, что мы больше всего на свете хотим. В данный момент. А что если, прежде чем открыть ее…
Ноздри его затрепетали, глаза расширились.
— Мы подумаем о том, что больше всего на свете хотим узнать, как освободиться друг от друга! И книга, по идее, должна, подсказать нам решение…
— Если оно есть… — я снова поникла, — это решение.
Я попыталась убедить себя в том, что расстроилась из-за возможной безвыходности нашего положения, а вовсе не из-за того, что Габриэль так страстно
Вставая, он кивнул.
— По крайней мере, мы попробуем, — и показал подбородком на только что купленный для меня комплект чистой одежды — юбку и белую, шелковую блузку. — Переодевайся.
Домой к Габриэлю решили заехать только для того, чтобы забрать иномирную книгу.
— Хватит с нас слухов, — заявил он. — А то и в самом деле придется на тебе жениться.
Пока он ходил домой, я сидела в машине — ждала его, кусая губы от нетерпения. С нарастающим беспокойством ждала, хоть и знала, что он не может меня бросить, не сможет даже ночь провести вдали от меня…
Когда же, наконец, ворота отъехали в сторону, я не смогла сдержать вздоха облегчения. Явился… не бросил…
Габриэль чудесно смотрелся за рулем своего любимого кадиллака — того самого, в котором меня чуть не увезли от него на верную смерть. Гораздо лучше смотрелся, чем его подленький водитель… или то был механик? Впрочем, это уже не имело значения, потому что бросивший в меня сумочкой мужчина был теперь обычным безработным.
— Не обольщайся, я не из-за тебя его уволил, — буркнул мэтр Вельфор, ненароком показав мне сцену, из-за которой и задержался — хмурый, изучающий собственные ботинки водитель получает расчет лично от хозяина дома. — Я просто не желаю сплетен в доме… Пересаживайся.
Пряча улыбку, я кивнула и пересела в другую машину.
И тут же поняла, что это ошибка, что надо было сесть на другое, заднее сиденье — туда, куда он бросил книгу…
— О боже… — охнула, изо всех сил сжимая колени.
Возбуждение вспыхнуло так неожиданно, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать в голос.
— Твою ж мать! — охваченный тем же огнем, Габриэль рванул меня к себе за шею, впился в губы, запуская цепкие пальцы в разрез блузки…
«Обожедахочухочухочу…»
«Сучка… засажу тебе прямо сейчас…»
— Что еще делает с нами это чертово заклятье? — рыкнув, он отпустил мой рот, набросился на шею, обжигая кожу лихорадочными, горячими поцелуями…
— Мы… хотим друг друга… — я не узнавала свой голос, не верила, что это я говорю… хрипло, с придыханием, голый секс в каждом слове. — Часто… очень… почти все время…
— Так, как… сегодня? — у него получилось еще более хрипло, чем у меня. Рука уже вовсю тискала грудь, дергала, сжимала твердый, остро торчащий сосок.
— Нет, не так… — глаза мои закатились, бедра дрожали от напряжения. — По-настоящему… там, внутри…
«О возьми меня, возьми пожалуйста…»
Грязно выругавшись, Габриэль отпрянул, вытаскивая руку.
«Нетнетнетнет…»
— Спасибо… — прошептала я вслух, пытаясь отдышаться и застегнуться одновременно. Кажется, моя блузка лишилась пуговицы…